Ур закивал и, нарисовав торчащую из отверстия кормовую часть, показал, что трос можно зацепить за выступ под кормой.
Так, обмениваясь рисунками, они обошлись без языка и, похоже, сумели договориться. Но как связаться с экипажем «Севрюги»? Там, должно быть, уже началась тревога, ведь по времени ребята знают, что запас воздуха у Валерия кончился…
Ур внимательно осмотрел оборудование Валерия — баллоны, гофрированный шланг, легочный автомат, пояс с грузами, но, кажется, ничего не понял. Он взял загубник, болтавшийся на шланге на груди Валерия, поднес его ко рту и заговорил. Свободной рукой он показал на катер, нарисованный Валерием, потом на свое ухо.
— Думаешь, это рация? — Валерий жестами дал понять, что подводник ошибается.
Тогда Ур сел в кресло перед пультом. Он выдвинул из ручки кресла длинный стержень с шариком на конце, поднес ко рту и заговорил. И сейчас же лодку затрясло мелкой дрожью. Стоило Уру сделать паузу — дрожь прекращалась. В квадратном окошечке прибора опаловое свечение меняло интенсивность, следуя голосу Ура.
«Вот где источник ультразвука», — подумал Валерий.
Ур встал с кресла и жестом пригласил Валерия. Тот сел, нерешительно взял стержень с шариком и громко сказал: «А!»
Лодку тряхнуло. Ур развел руками и что-то сказал. Очевидно, вибрация была для него самого непонятным явлением.
— Пусть трясет, — сказал Валерий вслух. — На «Севрюге» почувствуют. И, приблизив рот к шарику, однотонно завыл, воспроизводя сигнал вызова, повторяя звук «А» коротко или длинно, по азбуке Морзе. Он знал, что там, на «Севрюге», на ленте самописца ползет запись, понятная радисту. — А-а-а, а-ааа-ааа-а, а-а-ааа-ааа-аааааа, а-а-а-ааа-ааа! — вырабатывал он позывные «Севрюги» — «СП23».
Дважды он повторил морзянкой обращение к Косте Федотову, объясняя, как найти корму лодки и как завести трос. От непрерывного вытья у Валерия пересохло во рту, пришлось освежиться зеленой пастой. Теперь оставалось ждать.
Внутренняя дверь тихо отворилась, из глубины лодки появился пожилой длиннобородый человек. Голова его была повязана белой косынкой, длинные концы ее свисали над левым плечом. На нем была белая накидка, доходившая до пола и оставлявшая открытой смуглую мускулистую руку с медным кольцом на предплечье.
— Шам, — указал Ур на длиннобородого и погладил его по плечу.
«Странные имена», — подумал Валерий.
Величественный Шам вышел. Вскоре он вернулся, ведя за руку немолодую, но статную женщину в длинной белой одежде. Женщина на подводной лодке!
— Каа, — сказал Ур, взял ее руку и приложил к своей щеке.
Она подошла к Валерию, улыбнулась и материнским жестом погладила его по голове.
Ур нарисовал на ленте мужчину и женщину в длинных одеждах, держащих за руки ребенка. Показав на ребенка, он ткнул себя в грудь.
— Значит, это твои папа и мама? — сказал Валерий. — А дядей-теть здесь нету? Интересно, семейная подводная лодка!
Он поочередно поклонился родителям Ура. Те важно покивали, заговорили на незнакомом языке. Убедившись, что Валерий их не понимает, они вышли из отсека.
Медленно тянулось время.
Снаружи заскребло по корпусу лодки. Потом раздался стук. Азбука Морзе! Костя Федотов вызывал начальника экспедиции.
Ур отодвинул в одном месте стенную панель — здесь под панелью была голая стенка. Подав Валерию инструмент, напоминающий разводной ключ, показал, что можно этим стучать.
Двусторонняя звуковая, а вернее, стуковая связь была установлена. Шорохи, скрежет за бортом, двадцатиминутная тишина — и наконец долгожданный рывок. Валерий и Ур еле устояли на ногах. Вытянутая из тесного отверстия лодка всплыла на поверхность и закачалась на воде. Ур вышел в шлюзовой отсек, распахнул дверь и высунулся наружу. Валерий последовал за ним. Он видел, как раздуваются ноздри Ура, вдыхая морской воздух, как блестят его глаза, перебегая с «Севрюги», покачивающейся в полукабельтове, на шлюпку у кормы подводной лодки.
Ур захлопнул дверцу и жестом пригласил Валерия в отсек управления. Сев в кресло, он повернул ручку, и переборка перед пультом превратилась в экран, на котором Валерий увидел море, «Севрюгу» и шлюпку. Стали доноситься звуки — плеск воды и мягкий басок Кости, попрекавшего медлительного Володю.
Затем Ур легко провел пальцами по клавиатуре пульта. «Севрюга» вдруг начала уменьшаться и вместе с морем уходить вниз. Лодка взлетела!
Не было слышно никакого шума двигателя. Лодка бесшумно двигалась в воздухе. Должно быть, Ур проверял ее — она то поднималась на добрую тысячу метров, то стремительно шла вниз, едва не касаясь воды. Потом лодка замерла в воздухе над «Севрюгой» и наконец плавно села на воду борт о борт с катером.
Ур повернул к Валерию улыбающееся лицо и протянул кулак с оттопыренным кверху большим пальцем — первое естественное и понятное движение, — и Валерий оторопело посмотрел на палец, как бы ожидая от него новых чудес.
На борту «Севрюги» Ур приветливо поздоровался с командой, погладив каждого по плечу. Ребята хлопали глазами и робели, один только Арташес не проявил признаков смущения. Он ткнул Ура пальцем в грудь и спросил:
— Где такие подтяжечки к плавкам отхватил?
А Костя Федотов жарко прошептал Валерию в ухо:
— Ну и рыбку ты выловил! Это же типичный шпион!
— Вот что, — распорядился Валерий. — Не спускай с него глаз и не давай уйти на лодку. А я свяжусь с институтом.
— Есть! — сказал Костя голосом, исполненным решимости.
Валерий кликнул Арташеса и пошел в радиорубку. Ур, с детским любопытством разглядывавший шпиль — устройство на носу катера для выбирания якорной цепи, — последовал за ними. Костя Федотов шел за ним шаг в шаг, готовый в любую минуту закрутить «шпиону» руки за спину.
Арташес включил рацию и вызвал портовую радиостанцию, через которую шла связь с Институтом физики моря. Ур не проявил особого интереса к радиоаппаратуре. Постоял немного, почесал одной ногой другую и вышел на верхнюю палубу. Стальная палуба была горячей от полуденного солнца, ходить по ней можно было только в тапочках, но Ур преспокойно шагал босиком.
Он спустился в моторный отсек. Удивленно воззрился на дизель, обошел его, осмотрел со всех сторон, даже понюхал.
— Дизеля, что ли, никогда не видел? — усмехнулся Ткачев.
— Притворяется, — свистящим шепотом произнес Костя.
— Может, притворяется, — лениво согласился Ткачев.
Он показал Уру учебный плакат «Работа четырехтактного двигателя», висевший на переборке. Ур смотрел на плакат внимательно, но, похоже, ничего не понимал. Ткачев, указав на картинку «всасывание», для наглядности громко втянул воздух. Потом, закрыв рот и раздувая щеки, изобразил сжатие, потом с шумом выдохнул, покрутив при этом рукой. По лицу Ура было видно, что он пытается вникнуть столь же добросовестно, сколь и безуспешно.
