Сейчас кругом тихо, но какой-то звук был! В этом не было никакого сомнения.
Всё же однажды он подумал: «Может быть, мне только показалось, что я что-то слышал?».
И новый, более сильный страх охватил его. Звук — это была жизнь, доказательство существования чего-то вокруг него. Отсутствие звука — полное одиночество!
«Может быть, я в гробу, лежу в могиле, похороненный заживо!»
Страх стал ещё сильнее, и, как результат этого — новое усиление деятельности его мозга.
Сам не сознавая благодетельного процесса, он своими страхами, тревогами и смутными волнениями помогал мозгу просыпаться всё больше и больше.
Его мысль работала теперь почти отчётливо и ясно. Но по-прежнему он часто впадал в длительное беспамятство, не замечая этого.
Однажды он вновь услышал какие-то звуки.
Ему захотелось задержать дыхание, чтобы слышать их лучше…
И тут… он внезапно понял, что не дышит.
Сначала он не поверил себе, но вскоре убедился, что дыхания у него действительно нет. Это невероятное, невозможное открытие привело в смятение его мысли.
Ведь он жив! Он слышит, ясно сознаёт свою неподвижность, чувствует и думает! Как это может происходить, если у него нет дыхания? Может быть, это сон?
Он вспомнил, что, пытаясь открыть глаза, чувствовал боль и тотчас же повторил эту попытку. Он снова ощутил боль, где-то за глазами.
Значит, он не спит — во сне боль не чувствуется. Значит, всё это происходит с ним в действительности.
Но тогда что же это означает?!
Он вспомнил про слышанные им звуки. Они не прекратились за те секунды, которые понадобились ему, чтобы осознать новое обстоятельство в его положении.
Он ясно слышал и на этот раз отчётливо распознал шаги человека.
Они приблизились и стали ещё различимее. Кто-то подошёл и остановился совсем рядом… Послышалось восклицание, и шаги стали быстро удаляться.
Снова наступила полная тишина.
Но он не испугался, а почувствовал облегчение. Что бы всё это ни означало — он не один. Вокруг него есть люди, и они вернутся.
Для него это было самым важным.
Как бы ни был невероятен факт отсутствия у него дыхания, одно было несомненно — он жив, и сознание полностью вернулось к нему. Ощущение тела, реального, весомого тела, стало обычным ощущением, к которому он привык.
Он обратил внимание на то, что его сердце ровно и сильно бьётся. Это окончательно поставило его в тупик, ведь дыхания по-прежнему не было.
Мыслительные способности возвращались всё более быстро. Его мозг как бы разрастался, захватывая всё новые и новые области мысли. Медленно, но настойчиво стала просыпаться и память.
Настал момент, когда он, не удивившись и даже не заметив, как это случилось, вспомнил всё, что происходило с ним до того, как он заболел.
Где же он находится — дома или в больнице?
Ему мучительно захотелось открыть глаза, хоть на мгновение бросить взгляд на то, что его окружает, но все попытки только причиняли ему всё более резкую боль.
Его тело было совершенно неподвижно, но ощущения очень усилились. Он знал теперь, что левая нога у него забинтована от бедра до колена. Такую же повязку он обнаружил на правой руке от плеча до локтя и на шее. Его голова лежала на одном уровне с телом и казалась запрокинутой. Значит, подушки под ней не было. Он обратил внимание и на то, что не чувствует на себе никакого, даже очень лёгкого, покрывала.
Он лежал обнажённым.
Мелькнула мысль об операционном столе, но под ним было мягкое упругое ложе, не похожее на поверхность стола.
Неокрепший мозг устал; стало клонить ко сну — обычному здоровому сну, а не в забытье, как это бывало всё последнее время.
И он уже настолько «проснулся», что ясно ощутил эту разницу и обрадовался ей. С чувством удовольствия он погрузился в сон.
Сквозь дымку, заволакивавшую мозг, он слышал, как кто-то снова подошёл к нему. Он почувствовал чьё-то дыхание на своём лице, но не очнулся…
Резкая боль пронизала тело. Он успел понять, что в него проникает сильный ток, и потерял сознание.
Сколько прошло времени, он не знал, но когда очнулся (это произошло сразу, как от толчка), то мгновенно вспомнил всё, что случилось с ним до того, как он заснул. Испытанной им боли он не помнил, однако все опасения, смутные страхи и неопределённое волнение вернулись к нему.
Но в следующее мгновение всё исчезло, когда он понял, что ровное дыхание поднимает его грудь.
Он дышал!
Недавние страхи оказались ложными. Может быть, вернулась и способность двигаться? Попробовав пошевелить рукой, он убедился, что нет — двигаться ещё не может. Но это обстоятельство его не особенно огорчило, — все чувства сосредоточились на дыхании.
Воздух, проникавший в лёгкие, доставлял ему блаженство.
Он не задумывался над тем, почему испытывает такое удовольствие от процесса дыхания, которого прежде никогда не замечал. Он только боялся, что дыхание может снова исчезнуть, что снова он превратится в непонятное ему самому существо, не нуждающееся, в воздухе, чтобы жить. Но время шло, а ничего не изменялось в его положении: грудь равномерно поднималась и опускалась, воздух глубоко входил в лёгкие и выходил обратно. Вдох — выдох! Вдох — выдох!
Совершенно так же, как это происходило всегда, всю его жизнь.
Но, дыша полной грудью, он ни на мгновение не усомнился в том, что невероятный факт отсутствия дыхания действительно был, а не приснился ему.
Это было! Он помнил об этом совершенно отчётливо. Когда чувство наслаждения, доставляемое дыханием, несколько притупилось, потеряло остроту, он заметил, что в его положении произошла перемена, пока он спал. Голова лежала теперь на мягкой подушке. Он хорошо помнил, что нога, рука и шея были забинтованы. Теперь этого не было. Раньше он лежал обнажённым, теперь был покрыт одеялом или другим каким-то покрывалом, поверх которого лежали его руки.
Впервые он обратил внимание на то, что в помещении, где он находился, было очень тепло. Что-то похожее на лучи Солнца согревало его сверху — это он ясно почувствовал.
Лежать было удобно. Мягкая, упругая постель поддерживала его так равномерно, что почти не ощущалась тяжесть тела. Точно лежал он на поверхности воды.
Все эти перемены, по-видимому, связанные с тем, что он окончательно пришёл в сознание, успокоили его. Больше он ничего не боялся и решил терпеливо ждать, пока кто-нибудь придёт.
Кругом было безмолвно. Ни один, даже самый слабый звук не нарушал тишины, и он ясно слышал биение собственного сердца.
Так проходили часы, дни, недели, месяцы. Он не замечал времени. Как и раньше, оно не существовало для него. Обычно он находился в глубоком сне. Просыпаясь, неподвижно лежал с закрытыми глазами и думал.
