Он немного задумался, глядя на озеро, его лицо помрачнело.
- Словно охотница, которая, как говорили древние, правит движением Луны на небе.
- Диана?
- Да. Луна была ее дьявольским амулетом. Фелия выглядела именно так для меня, и я только и могу сказать тебе, что я был охвачен любовью к ней, но никогда не посмел бы даже заикнуться об этом, хотя тогда я был и куда моложе, чем сейчас. Но я бы не посмел этого сделать, будь мне даже и двадцать лет, хотя можно предполагать, что если бы мне было шестнадцать, я бы рискнул это сделать и тут же поплатился бы жизнью: ей достаточно было бы только взглянуть на меня.
- Она выглядела действительно как богиня, управляющая Луной на ночном небе, когда она мчится в ночи, разбрызгивая искры по небу и оставляя за собой серебряные паутинки, на своих волшебных конях, приказывая мне поспешать вместе с нею и не обращать внимания на раздающиеся позади нас взрывы - только быстрее, быстрее, быстрее.
Мы проехали множество лесных дорожек, первые две или три я знал, но потом уже ни одна из них не была мне знакома. Мы, должно быть, проезжали под деревьями, которые никогда ранее не видели мотора гоночного автомобиля, а знакомились лишь со старыми лесовозами и снегоходами. Ее спортивный автомобиль, конечно, был куда более к месту у себя дома, на бульваре Сансет, чем в этой лесной глуши, где он с ревом и треском врывался на холмы и съезжал вниз с них, то освещенный весенним солнцем, то погруженный в зеленый полумрак. Она опустила складной верх автомобиля, и я мог вдыхать аромат весенних деревьев, и ты знаешь, как приятен этот лесной запах, подобно тому, что ты встречаешь старого и давно забытого друга, о котором ты не очень-то беспокоился. Мы проезжали по настилам, положенным на самых заболоченных участках, и черная грязь вылетала во все стороны из-под наших колес, что заставляло ее смеяться, как ребенка. Некоторые бревна были старые и прогнившие, потому что, я подозреваю, никто не ездил по этим дорогам, может быть, пять, а скорее, все десять последних лет. Мы были совсем одни, исключая лишь птиц и, может быть, каких-то лесных животных, наблюдавших за нами. Звук ее чертова мотора, сперва низкий, а потом все более визгливый и свирепый, когда она нажимала на газ... только этот звук я и мог слышать. И хотя я и сознавал, что мы все время находимся в каком-нибудь месте, мне вдруг стало казаться, что мы едем назад во времени, и это не было пустотой. То есть, если бы мы вдруг остановились и я взобрался на самое высокое дерево, я бы, куда ни посмотрел, не увидел ничего, кроме деревьев и еще больше деревьев. И все это время, пока она гнала свою дьявольскую машину, волосы развевались вокруг ее лица, сияющего улыбкой, а глаза горели неистовым огнем. Так мы выскочили на дорогу к Птичьей горе, и на какой-то миг я осознал, где мы находимся но затем она свернула, и еще какое-то недолгое время мне казалось, что я знаю, где мы, и затем уже и перестало что-либо казаться, и даже перестало беспокоить то, что я абсолютно ничего не понимаю, словно маленький ребенок. Мы продолжали делать срезки по деревянным настилам и наконец попали на красивую мощеную дорогу с табличкой "Моторвей-Би". Ты когда-нибудь слыхал о такой дороге в штате Мэн?
- Нет,- ответил я.- Но звучит по-английски.
- Ага. Выглядело тоже по-английски. Эти деревья, по-моему, ивы, свисающие над дорогой. "Теперь гляди в оба, Хомер,- сказала она,- один из них чуть было не выбросил меня месяц назад и наградил меня хорошим индейским клеймом".
- Я не понял, о чем она меня предупреждает, и уже начал было это объяснять - как вдруг мы погрузились в самую чащобу, и ветки деревьев прямо-таки колыхались перед нами и сбоку от нас. Они выглядели черными и скользкими и были как живые. Я не мог поверить своим глазам. Затем одна из них сдернула мою кепку, и я знал, что это не во сне. "Хи,- заорал я,дайте назад!"
- Уже поздно, Хомер,- ответила она со смехом.- Вон просвет как раз впереди... Мы о'кей.
- Затем мы еще раз оказались в гуще деревьев, и они протянули ветки на этот раз не с моей, а с ее стороны - и нацелились на нее, я в этом могу поклясться. Она пригнулась, а дерево схватило ее за волосы и выдернуло прядь. "Ох, черт, мне же больно!" - вскрикнула она, но продолжала смеяться. Машина чуть отклонилась вбок, когда она пригнулась, и. я успел быстро взглянуть на деревья - и Святой Боже, Дэйв! Все в лесу было в движении. Колыхалась трава, и какие-то кусты словно переплелись друг с другом, образуя странные фигуры с лицами, и мне показалось, что я вижу что-то сидящее на корточках на верхушке пня, и оно выглядело как древесная жаба, только размером со здоровенного котища.
- Затем мы выехали из тени на верхушку холма, и она сказала: "Здесь! Ведь правда, это было захватывающее дело?" - словно она говорила о какой-нибудь прогулке в пивную на ярмарке в Фрайбурге.
- Через пять минут мы выбрались еще на одну из ее лесных дорожек. Мне совсем не хотелось, чтобы нас окружали деревья - могу это совершенно точно сказать,- но здесь росли совсем обычные старые деревья. Через полчаса мы влетели на парковочную стоянку "Пайлотс Грилл" в Бэнгоре. Она указала на свой небольшой счетчик пройденного пути и сказала: "Взгляните-ка, Хомер". Я посмотрел и увидел цифры - сто одиннадцать и шесть десятых мили. "Что вы теперь думаете? Вы по прежнему не хотите верить в мой кратчайший путь?"
- Тот дикий облик, который был у нее во время этой бешеной поездки, куда-то уже исчез, и передо мной снова была Фелия Тодд. Но все же ее необычный вид еще не полностью был вытеснен повседневным обликом. Можно было решить, что она разделилась на двух женщин, Фелию и Диану, и та часть, которая была Дианой, управляла машиной на этих заброшенных и всеми забытых дорогах, а та ее часть, которая была Фелией, даже не имела представления обо всех этих срезках расстояния и переездах через такие места... .места, которых нет ни на одной карте Мэна и даже на этих обзорных макетах.
- Она снова спросила: "Что вы думаете о моем кратчайшем маршруте, Хомер?"
- И я сказал первое, что мне пришло в голову, и это было не самыми подходящими словами для употребления в разговоре с леди типа Фелии Тодд: "Это настоящее обрезание члена, миссис".
- Она расхохоталась, развеселившись, и очень довольная. И я вдруг увидел совершенно ясно и четко, как в стеклышке: "Она ничего не помнит из всей этой езды. Ни веток ив - хотя они явно не были ветками, ничего даже похожего на это,- которые сорвали мою кепочку, ни той таблички "Моторвей Би", ни той жабообразной штуковины. Она не помнила ничего из всего этого бедлама! Либо все это мне померещилось во сне, либо мы действительно оказались там, в Бэнгоре. И я точно знал, Дэйв, что мы проехали всего сто одиннадцать миль и это никак не могло оказаться дневным миражом, поскольку чернобелые цифры на счетчике никак не могли быть чем-то нереальным, они прямо-таки бросались в глаза.
