— Мама, — позвал мальчик, и Ребекка сжала его в объятиях. Ивэн чувствовал теплые руки матери, и на какой-то момент ему показалось, что все хорошо и ничего страшного с ними не случилось.
— Как ты? — спросила наконец Ребекка с тревогой. — Мне не разрешили с тобой увидеться.
— Нормально. — Ивэн с неохотой отступил, освобождаясь из кольца ее рук. — А это Щен. Он говорит, что теперь меня зовут Ящерка. — Последнюю фразу мальчик произнес с отвращением.
— Меня теперь тоже называют иначе — Белл, — сказала женщина. — Бланк… — Она поморщилась и сжала запястье. — Госпожа Бланк всегда дает рабам новые имена. Наверное, так все делают. Придется, я думаю, к этому привыкнуть.
Мальчик мрачно кивнул.
— Белл! Пора раскатывать тесто! — раздался голос из кухни.
— Мне пора, — вздохнула Ребекка. — Подождите здесь минутку.
Она скрылась в кухне и принесла Ивэну и Щену по большому пирожку. Щен с жадностью схватил свой. Ивэн понял, что тоже проголодался.
— Не знаю, покормили тебя или нет, — сказала женщина. — Если не будешь наедаться, приходи ко мне сюда. Я постараюсь что-нибудь раздобыть.
— Где ты живешь? — спросил Ивэн. — Где ты спишь?
— В мансарде, вместе с остальными, — ответила она.
— Белл!
— Еще увидимся. — Ребекка встала на цыпочки, чтобы поцеловать сына в макушку. После чего быстро скрылась в доме.
Жизнь иногда становится просто паршивой.
Даниель Вик, йомен
— Пошли, — сказал Щен, не успев еще прожевать свой пирожок. — Я должен все тебе здесь показать.
Мальчик повел Ивэна обратной дорогой, они обошли дом и вернулись к прудам, на ходу продолжая жевать пирожки, начинка которых оказалась совершенно незнакомого вкуса — впрочем, Ивэн настолько проголодался, что едва обратил на это внимание.
Солнце пекло немилосердно; к тому же было так влажно, что казалось, будто в воздухе висит водяная пыль. Рубашка мальчика стала прилипать к спине. Он с трудом пробирался через густую завесу тяжелого, удушливого воздуха. В засушливой Австралии Ивэн никогда не испытывал ничего подобного, и ему было трудно дышать. Наконец они подошли к первому пруду, затененному с одного края кроной огромного дерева. На берегу было устроено несколько невысоких земляных насыпей, которые входили в воду, напоминая длинные кривые пальцы. Слышались все те же звуки, похожие на птичьи, которые то и дело перемежались глухими всплесками, и мальчик догадался, что это не щебетание, а кваканье. Когда Ивэн и Щен подошли совсем близко к пруду, приветствием им стали звуки встревоженных нырков, а по воде во все стороны пошли круги. Через секунду из воды на них уставились несколько десятков выпученных глаз.
— Эта разновидность называется лягушка-вол, — пояснил Щен. — У нас для них целых шестнадцать прудов. Больше всех. Они в основном идут на мясо. — Мальчик присел на корточки и протянул на раскрытой ладони крошки от своего пирожка. Какая-то тень, резко взметнувшись из воды, промелькнула в воздухе, послышался громкий всплеск. Ивэн даже подпрыгнул. Щен резко отдернул руку. Крошек в руке не было.
— Они едят хлеб? — спросил Ивэн.
— Да они почти все едят, — отозвался его новый приятель, вытирая ладонь о рубашку. — Сверчков, червей, рыбу, мышей…
— Мышей?
Щен кивнул.
— Они едят все, что удается запихнуть в пасть. Так что смотри, не показывай им ничего такого, что нельзя есть. Хотя зубов у них нет, можешь не бояться, что укусят.
— А почему такой странный берег? — поинтересовался Ивэн.
— Им нужен свой кусочек земли, — ответил Щен. — Берега на всех не хватает, вот мы и делаем для них насыпи, а иначе они бы дрались с утра до вечера. А вон там, — он махнул рукой в сторону других прудов, — там у нас лягушки-пузыри. Они выделяют такую особую штуку, из которой делают всякие лекарства. За этим-то их и разводят. Вон в том пруду живут древесные лягушки, они могут излечивать рак. А там — лягушки-уинслоу, их разводят в основном как комнатных животных, но есть одна инопланетная раса, которая почитает их как священных — они закупают этих лягушек сотнями. Уинслоу живут страшно долго.
Мальчики шли между прудами, Щен все говорил и говорил, и у Ивэна уже голова кружилась от обилия новых сведений. Под ногами, растекаясь под голыми пальцами, хлюпала грязь, жгучее солнце сменялось приятной прохладой, когда они проходили в тени больших деревьев самых причудливых форм. Щен объяснял, что есть лягушки, которым необходимо много солнца, другие, наоборот, предпочитают тень, некоторым же требуется и то и другое. Поэтому деревья рассажены в строгом порядке, чтобы как можно более полно удовлетворить все лягушачьи запросы. В некоторых местах пруды больше напоминали болотца, потому что томатные лягушки, к примеру, не столько плавают, сколько роют землю. Вода в прудах тоже была разной — где-то прозрачной и чистой, где-то — илистой, иногда ее сплошь покрывали листья водных растений. Писк, кваканье и всплески сопровождали их повсюду, хотя самих лягушек Ивэн увидел не так уж и много. Те же, кого он рассмотрел, потрясли его огромным разнообразием размеров и окраски, от чистого зеленого цвета до молочно-белого и сверкающего оранжевого. Лягушки сидели на берегу, прятались в зарослях водной травы или же неспешно проплывали по пруду.
По пути мальчикам встретились несколько людей-рабов, как и они, одетых в коричневое. Самый младший из них был почти ровесником Щену, самый старший выглядел глубоким стариком. Все были заняты своей работой: кто-то орудовал лопатой, кто-то возился с прибрежной зеленью, другие стояли по колено в воде, некоторые ловили кого-то сетями в воздухе, иные засовывали брыкающихся лягушек в большие корзины с крышками. Щен при встрече махал им рукой, те в ответ кричали ему что-то. Мальчики подошли к женщине, стоявшей на берегу пруда. В руках у нее был плетеный ящик, который она собиралась открыть.
— Сейчас будешь их кормить, Грейс? — спросил Щен.
— Ну да, — ответила женщина. — Посмотреть хотите?
— Ага. — И Щен показал пальцем на Ивэна. — Это Ящерка. Его привезли с аукциона.
— На самом деле, — вступил в разговор мальчик, — меня зовут Ивэн, а не…
В тот же миг острая боль пронзила ему руку от плеча до кончиков пальцев, и он не смог закончить фразу. Мальчик охнул и схватился за запястье.
— Тебя зовут Ящерка, — произнес Щен назидательным тоном. — А если забудешь, тебе быстро напомнят. В кандалы вделан чип, который слышит все, что ты говоришь. Поэтому запоминай поскорее, это для твоей же пользы.
Ивэн разозлился, но ничего не сказал. Его зовут Ивэн, а вовсе не Ящерка. И пусть ему нельзя произносить свое имя вслух, это еще не значит, что он его забудет или захочет примириться с новым именем. Грейс кивнула ему. Это была сильно загорелая, крепкая, плотно сложенная женщина небольшого роста с короткими черными волосами, которые крутыми кудряшками обрамляли ее лицо. В ящике, который она держала в руках, шевелилась, издавая легкое стрекотание, какая-то черная масса.
