– Больше, чем «Оливетти»?
– Пока что нет, но хотим их обогнать.
– «Оливетти» – отличная машинка! – убежденно заявил водитель. – Мне так племянница сказала, она в адвокатской конторе работает.
– М-м-м, – с сомнением протянул я.
– А ваша машинка как называется?
– «Адамс-Финетти».
– Никогда не слыхал.
– Наша фирма больше известна своими счетными машинами, – сказал я.
Шофер перестал задавать вопросы: он был занят обгоном трамвая на перекрестке, который удачно обошел. Впереди вроде бы было пусто, но тут слева к нам вдруг пристроился «Ситроен де-шво», справа – какой-то хмырь на «Альфа-Ромео», а сзади – «Бентли» с турбонаддувом, тройной выхлопной трубой и низкой подвеской, тоже явно надеявшийся на обгон.
Мой таксист выжал газ до предела и стремительно рванул вперед, ловко объезжая все неподвижные препятствия на проезжей части – старушек, детские коляски и тележки разносчиков. Я откинулся на спинку сиденья, делая вид, что абсолютно спокоен.
В туннеле мы шли впереди. «Де-шво», явно попав не в свой класс, отстал. «Бентли», ревя выхлопными трубами, шел по пятам. Однако мой водитель занял среднюю полосу, противопоставив свой опыт лошадиным силам оппонента. Он даже начал напевать, видимо, подражая великому гонщику Пастафаццу, который, как известно, всегда пел, проходя самые опасные участки трассы «Формулы-1» в Ле-Мане.
Потом с нами поравнялся мотоцикл. Он ревел рядом с моим окном, и я мог рассмотреть мотоциклиста, одетого, как Марлон Брандо в одном из его ранних фильмов: черные кожаные штаны и куртка, усеянный заклепками широкий пояс, перчатки с раструбами, высокие резиновые сапоги и противоударный шлем. Лица видно не было – только огромные очки и рот. Мотоцикл был огромный и мощный «Индиэн».
Некоторое время он тоже смотрел на меня, потом прибавил газу и унесся вперед, затерявшись в транспортном потоке.
Похоже, мною интересовалась куча народу! А я все старался убедить себя, что на столь раннем этапе операции это вряд ли возможно.
Мы добрались до окраин Местре, и водитель резко свернул в узкую улочку, тесно заставленную жилыми домами. Я нахмурился и сел прямо. Таксист улыбнулся мне и прибавил газу.
Мы мчались мимо гаражей и магазинов. Казалось, все здесь замерло; даже тротуары были пусты. Я представил себе, как люди сидят в тесноте за своими тяжелыми деревянными ставнями и ждут очередного сезонного всплеска насилия на залитых солнцем улицах города. Я ощутил легкую тревогу: стремительно несущаяся вперед машина, опустевшие среди бела дня улицы, тот агрессивный толстяк, странный таксист, мотоциклист в коже…
Шофер резко нажал на тормоз, и машина остановилась прямо посреди улицы. Двое мужчин одновременно выскочили из подъездов по обе стороны улицы и ввалились в такси, зажав меня в тиски. Таксист рванул с места, и мы понеслись дальше.
Тип слева от меня был в спортивных коричневых брюках, бежевой спортивной рубашке, пижонском пиджаке из шелка-сырца и в туфлях из крокодиловой кожи. В руке он держал револьвер 38 калибра с ореховыми щечками на рукояти. Он упер ствол револьвера мне в бок, как ребенок, играющий в полицейских и воров. У него было узкое, гнусное личико, над верхней губой в разные стороны торчали мерзкие усики.
– Сиди спокойно, – сказал он. – Не дергайся. И не вздумай орать. Понял?
– Понял, – кивнул я.
– Видишь? – продолжал он, отщелкивая и демонстрируя мне барабан своего револьвера. – Полностью заряжен. Предохранитель снят. Стоит только на спуск нажать. Ясно?
– Вполне, – ответил я.
– Беппо, – обратился он к своему дружку, сидевшему справа от меня, – покажи ему свою пушку.
– Да ладно, – сказал я. – Я и так верю.
– С чего бы это? – удивился тот, что был слева. – А может, я вру? Нет, Беппо, ты уж покажи ему!
Беппо, бандюга весьма мощного сложения, с кислым видом извлек свой револьвер у меня из-под ребер, открыл его, подождал, пока я кивну, и снова защелкнул.
– Здорово вы вооружились, ребята, – восхитился я.
– Рады вам угодить, мистер Най, – сказал хмырь слева. – Кстати, можете звать меня Карло.
– Потому что это не настоящее твое имя? – спросил я; голова у меня уже шла кругом.
– Точно, – сказал Карло, ощерившись во весь рот.
– Он тоже участник спектакля? – спросил я, ткнув в сторону водителя.
– Ага! И, к тому же, большой юморист, – сказал Карло. – Так ведь, Джованни?
– Я знаю кучу смешных анекдотов, – сообщил псевдотаксист. – Вот, к примеру: слыхали историю про двух священников и дочку садовника?
– Сто раз! – недовольно буркнул Беппо. – У тебя все анекдоты с бородой.
Карло засмеялся, я тоже. Состояние у меня было несколько истерическое. Я узнал их – я видел фото этих типов в досье, которое мне давал полковник Бейкер. А это означало, что я оказался в пренеприятнейшем положении.
– Так, – сказал Карло, прослезившись от смеха и все еще продолжая смеяться, – вот мы и приехали!
Такси свернуло в переулок, въехало в какой-то просторный двор, миновало пересохший бетонный бассейн с фонтаном и протиснулось в следующий двор. Джованни остановил машину, и мы вылезли наружу.
С трех сторон двор окружали полуразрушенные кирпичные стены домов с окнами, забитыми досками. С четвертой стороны высилось здание, на первом этаже которого размещалась мастерская по ремонту велосипедов, а два верхних этажа были украшены изящными французскими окнами и узкими балкончиками.
– Вот мы и дома, – повторил Карло, щелкнул предохранителем и убрал револьвер в замшевую кобуру, подвешенную у него слева под мышкой. Беппо по-прежнему сжимал револьвер в кулаке.
– Сюда, – сказал Беппо и взял меня за локоть.
Стоило ему коснуться меня, как я вырвал руку и бросился бежать.
Но Карло успел преградить мне путь, снова выхватив свой револьвер.
– Стой, или я прострелю тебе правую коленку, – сказал он.
Очень отрезвляющее заявление. Я остановился.
– Руки за голову! – велел он мне. Я повиновался. Карло подошел ближе, что-то сердито буркнул и ударил меня по лбу стволом револьвера.
И тут я услышал, как наверху кто-то аплодирует. Мы все дружно задрали головы.
Одно из французских окон было распахнуто. На узком балконе стоял человек. Он еще раза три с издевательским видом хлопнул в ладоши; его аплодисменты эхом отразились от кирпичных стен.
– Вот ведь странная вещь, – заметил человек на балконе без особого выражения, – до чего же на некоторых действует сам факт обладания оружием – прямо-таки опьяняюще, верно, Карло? Прямо-таки разума лишает, да?
– Он же пытался бежать! – возразил Карло.
– А кому я втолковывал: ни в коем случае не повредить товар? – мягко спросил тот, на балконе. – Вооруженный человек должен знать, что нельзя стрелять по тем, кто обеспечивает ему хлеб насущный.
