Все согласились с этим. И через полчаса я бы, возможно, тоже, если бы служитель не объявил:
– Его Честь Тимоти Л.Маграан! Всем встать!
И мы послушно встали. Его Честь вошел, изнывая от пота в своей черной мантии, и посмотрел на нас как бухгалтер: без всякого удовольствия. Когда нам разрешили сесть, он, глубоко вздохнув, прочитал небольшую мораль:
– Леди и джентльмены! Сегодня многие из вас обвиняются в мелких дорожных проступках. Я не представляю ваших чувств, но мне все это кажется весьма значительным. Дорожные проступки – это не те вещи, которые не имеют существенного значения. Напротив! Нарушение правил дорожного движения – это преступление против движения! А преступление против движения на дорогах – это преступление против замечательного народа, который вделал возможным наше передвижение, против наших друзей со Среднего Востока, включая самого Мехтаба-ибн-Баузи! Преступление против наших друзей со Среднего Востока – преступление против самих принципов религиозной терпимости и демократической дружбы между народами!..
Для меня уже не было открытием, когда щеголеватый завсегдатай в белоснежном костюме прошептал на ухо, что судья Маграан выдвинут на перевыборы в ноябре. В это же самое время судья говорил нам, что преступление против Корана – это преступление против всей религии в целом, включая и наше собственное христианское вероисповедание. Я начинал постигать, что дорожный штраф оказался более серьезным, и мои надежды на относительно безнаказанное снятие штрафа оправдались бы только в том случае, если бы вызвавший меня офицер не появился в суде. Но этого не произошло… В зале суда была отдельная скамья, на которой сидели пять-шесть человек (некоторые из них в полицейской форме штата, остальные
– из других муниципалитетов), среди них и мой добрый приятель с Мичем-Роуд. Он, конечно же, знал, что я на месте, но не улыбнулся и не кивнул, время от времени я чувствовал на себе его взгляд.
Перед судьей стояло первое дело: перепуганная молодая женщина с ребенком в коляске (ехала со скоростью шестьдесят восемь миль в час в зоне с ограничением скорости в шестьдесят миль в час), она получила штраф в двадцать пять долларов и полгода испытательного срока. Второе было значительно хуже: водитель находился под парами алкоголя, и это было его третье нарушение. Он ехал, подвергая опасности жизнь людей, не замечая дорожных знаков. Этому человеку не более двадцати лет, и ему уже не пришлось покинуть здание суда по своей воле. Один из офицеров тут же надел наручники и стал ожидать вынесения приговора. Когда парня выводили из суда, я заметил его тоскливый взгляд, обращенный на свои большие пальцы, которые он уже не рассчитывал иметь такими длинными.
Я выпрямился и убрал свой портфель. Многие в комнате сделали то же самое. Выяснилось, что политическая стратегия судьи Маграана была такой: отпущенных с возмещением судебных издержек должно быть меньше осужденных, таким образом, он создавал себе репутацию бесстрашного крестоносца дорожного движения.
Я понял: делалось это из тех соображений, что многие ожидающие приговора прибыли из других муниципалитетов. Иные решения были бы неинтересны. Так я ожидал с полчаса, наблюдая, как правосудие распределялось по обвиняемым одним за другим. Я решил, что мой черед еще не настал. Шеф-агент Найла Христоф была плохой женщиной, но оправдаться перед ней в отличие от этого судьи было легче. Я отметил, что парень в белом костюме беспечно прошел по комнате заседания, подобно другу семьи на загородном пикнике, остановился около скамьи свидетелей. Когда он наклонился и шепнул что-то на ухо вызвавшего меня полицейского, я насторожился. Когда полисмен взглянул на меня и кивнул, я выпрямился. Через пару минут оба, продолжая говорить, вышли из зала. Я хотел проследить за ними, но служитель суда, внимательно наблюдавший за мной, стоял в конце ряда и ожидал моего штрафа. И какое-то время я продолжал сидеть. Когда спустя несколько минут любопытство все же взяло верх, было уже поздно.
– Здесь есть туалет? – шепнул я служителю, он кивнул головой. Я пошел туда, куда он указал, но нигде не увидел ни полицейского, ни человека в белом…
Через полчаса клерк, в прошлом носивший мое имя, заметил, что судья перешептывается с каким-то чиновником и огорченно хмурится.
– Мистер Де Сота! – сказал он затем. – Обвиняющий вас офицер был вызван в полицию по неотложному делу и не может поэтому свидетельствовать против вас. Согласно закону, мне остается отпустить обвиняемого. Вы свободный человек, мистер Де Сота, и, могу добавить, очень счастливый!
Я был полностью с ним согласен. Я так радовался, покидая зал заседаний, что лишь на полпути домой понял: звонит телефон. Задержавшись возле бензоколонки, я вызвал абонента. Тем временем высококачественный бензин вливался в баки… На этот раз линии соединили точно, и оператор разборчиво прочитал текст сообщения, окончательно выбившего меня из колеи:
– «Вы не должны знать мое имя, почему я помогаю вам, каким образом мне это стало известно и тому подобное. Но если вы нуждаетесь в защите от беспалой леди, то сегодня в шесть часов вечера вы должны заказать многослойный салат из тунца по адресу: „Карсон“, Пири, кофейная лавка Скотта».
– И это все? – удивился я.
– Да, сэр! – вежливо ответил оператор. – Может, повторить? Нет? Тогда разрешите заметить, сэр, что подобные сообщения делают работу весьма занятной штукой! Спасибо, мистер Де Сота, огромное спасибо!
– Не стоит благодарности!.. – сказал я, озадаченно глядя на ветровое стекло, пока в окно не застучал заправщик. – Простите, задумался! – сказал я ему и протянул деньги – шестьдесят девять центов за галлон. Если бы я заранее посмотрел цены, то никогда бы не остановился в этом месте.
Но в голове у меня не было отделения, думающего об этом, – я слишком занят был посланием. И над ошибочным опознанием ФБР, легким спасением в суде… И вообще над всеми странностями, заполнившими мир и мою жизнь… В обычных обстоятельствах я бы проигнорировал приглашение. Это была штука как раз того самого шпионского сорта, от которой благоразумный человек держится подальше. Как минимум, она отнимет время от моих основных дел. Босс будет недоволен. И в целом это приглашение вызывало подозрение: спокойно можно было отказаться от этой затеи, но я решил рискнуть.
Конечно, пошел на встречу.
Однажды я и Грета читали роман, где один из персонажей говорил что-то подобное: «Она вошла в универмаг – в одно из тех мест, куда с радостью готовы забежать все женщины, но лишь немногие из мужчин осмеливаются зайти следом».
Грета сказала тогда, что, по ее мнению, это унижает женщину.
