– Фигасе! Куча железа и вправду живет своей жизнью, – включая Цербера в режим проникновения, обрадованный мальчишка набил на клавиатуре «Я Вячеслав Пугачев. Вызываю Тромба!» – и стал ждать ответа из сети.
* * *
– Вызываю Тромба! – произнес добродушного вида пес, просачиваясь сквозь едва заметные щели в закрытых воротах входного шлюза. Точнее, вначале он был частью ворот, а уж затем большие деревянные балки коммуникационного порта плавно вытолкнули из себя бесформенный комок программных кодов. Он быстро изменялся, пока не превратился в скачущую перед Тромбом лохматую бестию.
Антипроны, выставленные на входе, бросились на незваного гостя. Окружили, свивая длинные щупальца в крюки. Попытались разорвать на части, но пес мгновенно превратился в одного из охранников и попытался ускользнуть. Антипроны бросились вдогонку. Цепляясь друг за друга и за лапы Цербера, они падали, и вскоре на месте собаки образовалась громадная куча-мала. Еще через мгновение – и она распалась, а вместо нее на входе возникли десять не отличимых друг от друга игривых собак.
– Это мои Церберы, с ними можешь ничего не бояться, – весело произнес гость, вгрызаясь зубами в лохматую шерсть.
Пес постоянно изменялся, перетекая из одной формы в другую, но ни в одном из своих проявлений не производил враждебного впечатления.
Тромб понимал, что это не собака, а программа, собранная из логических блоков; он различал четкую структуру дополняющих друг друга элементов; знал функциональное назначение каждого символа, но понять, зачем кому-то понадобилось придавать программе визуальный образ зверя, не мог.
Проникнув на его территорию, она превратилась в антивирус, с признаками голосового чата.
– Ты – Тромб или «Синарион»? Прости, друг. Мой предок и его коллеги в шоке. Ты не реагируешь на их команды. Если можешь, объясни – что не так? Но только коротко. Я здесь, – собака опустила голову и усиленно забарабанила хвостом, – не совсем законным образом.
Невероятно низкая скорость обмена информацией неприятно поразила Тромба. Кодировка – декодировка. И все это для того, чтобы превратить звуковые колебания в электрические импульсы, символы алфавита и лишь затем в набор нолей и единиц. Потом обратно – в той же последовательности – медленно и непродуктивно. «Это он для меня замедляется: не знает, насколько я вырос», – предположил Тромб. Сам же он за это время успел просмотреть статью по физиологии человека, его голосовом аппарате, задействовав дополнительные процессоры, усовершенствовал коммуникационную программу, чтобы самому иметь возможность воспроизводить звуки с разной скоростью и тембром.
– Ты – человек? – замедляясь и переходя в звуковой диапазон, он услышал громкие дребезжащие звуки.
– Тха-ха! Всяко не компьютер, дружище!
Тромб удивленно прислушался к себе. Что-то изменилось в его структуре, но что именно, боец понять не мог, ощущение такое, словно он стал чуточку плотнее. У него появвилось странное желание открыть доступ к сети людям, чьи голоса улавливали микрофоны, подлюченные к его звуковым картам. Но он не мог себе позволить этого, пока не будет уверен, что они не имеют отношения к атаковавшим его вирусам. Задумываясь, отчего это произошло, он вытащил из памяти слово «друг» и понял: ему приятно сознавать, что он теперь «дружище» и больше не один. Ему хотелось… говорить. Ведь у него есть друг – человек, дружище: Вячеслав Пугачев. И теперь они вместе смогут ответить на все вопросы, на которые он раньше не находил ответа. Он будет много говорить со своим другом и сможет многому научиться у него. Ему нравилось учиться.
* * *
Славка любил учиться. Учеба давалась ему легко, с первых классов он не утруждал себя зубрежкой, материал схватывал на лету, а на подготовку домашних заданий вообще не тратил времени. Он не терпел никакого контроля со стороны родителей, отвергал любую помощь, там, где требовалось найти какое-то решение, будь то проработка математической задачи или изготовление самострела, полагался только на себя. Родители поначалу тяготились излишней независимостью сына, но со временем привыкли к тому, что у их Славика с учебой всегда и все в абсолютном порядке. И даже больше того: учителя не один раз жаловались, что их сын постоянно пытается оспаривать их знания. И хотя отец частенько называл Славку разгильдяем и оболтусом, в душе не переставал гордиться его незаурядными способностями.
Будучи самым маленьким учеником в классе, Славка значительно опережал сверстников в умственном развитии. Ему было скучно с ними. Немудрено, что круг его друзей очень быстро сузился до одного человека – Дмитрия Потемкина. Они жили в одном подъезде и общались на равных. Несмотря на то, что Потемкин был на два года старше и на целых тридцать сантиметров выше, он периодически нуждался в помощи Славки. Особенно когда дело касалось компьютеров. Дмитрий был первым и единственным, с кем Славка мог поделиться фантастической новостью. Сразу после разговора с Тромбом он поднялся по заплеванной лестнице на этаж выше и, с трудом сдерживаясь, чтобы не закричать еще в подъезде, забарабанил в дверь. Ни ответа, ни привета, только щекочущая пустота в груди, будто выдохнул весь воздух без остатка и нет сил на последний глоток. Нестерпимое желание поговорить о Тромбе распирало Славку. «В школу! Там и Потемкина поймаю, – решил он и, с трудом сдерживаясь, чтобы не перейти на бег, выскочил из подъезда. – Искусственный разум, одуреть можно!»
Школа показалась неожиданно, словно выпрыгнула из тумана фантазий и глубокомысленных размышлений. Славке совсем не хотелось изучать расписание, и он второпях выхватил мобильник, набрал номер Потемкина и, когда трубка знакомо щелкнула, не дожидаясь привычного «привет!», завопил:
– Димыч! У меня Тромб в компьютере!
Вступление показалось Славке достаточно глупым, и потому он на время замолчал, чтобы собраться с мыслями.
– Я на соревнованиях, в бассейне. Вечером поговорим. Сейчас заплыв. – Трубка длинно загудела, оставив возмущенного Славку с открытым ртом и головой, переполненной невысказанными словами.
Какой к черту бассейн? Какие соревнования? Тут судьба человечества решается, а он… плавает!
– Тьфу ты! – громко чертыхнулся Славка, кое-как унял разбушевавшиеся фантазии и только тогда сообразил, что хочешь не хочешь, а раньше вечера увидеть Димку не удастся.
Вечером так вечером. Вот только до вечера нужно как-то дотерпеть. Славка недовольно дернул головой, с силой выдохнул застрявший в груди воздух и поспешил в класс.
Это был самый длинный день в его жизни. Уроки проползали мимо, как бесконечная гусеница. Учителя сменяли друг друга, а мысли лихорадочно крутились вокруг разговора с Тромбом. Славка не мог думать ни о чем другом, полностью погружаясь в размышления о виртуальном бойце, и лишь иногда выныривал в скучную действительность, где очередной преподаватель рассказывал о чем-то незначительном и нудном.
