Я думала, что Кейн будет возражать, смеяться, но, наверное, на него повлиял их научный спор. Волосы у него на голове торчали во все стороны, эдакая огненная корона. Он быстро посмотрел на свои дисплеи, потом на дисплеи Аджита, потом на самого Аджита и сказал:
— Ты хочешь отправить зонд на другую сторону Западного Стрельца А.
— Да.
Я сказала:
— Покажите мне.
Аджит вывел на экран упрощенную карту, которую несколько недель назад начертил специально для меня, — чтобы объяснить мне цели и задачи экспедиции. На карте в центре Галактики была изображена черная дыра и основные структуры, ее окружающие: скопление горячих голубых звезд, массивные молодые звезды, которых вообще не должно было быть рядом с черной дырой, красная звезда-гигант IRS16 с длинным огненным хвостом. А еще наш зонд — с одной стороны двигающегося по спирали огромного остатка плазмы Западного Стрельца А с тремя рукавами-отростками. Аджит дотронулся до компьютера, и на другой стороне Западного Стрельца А появилась новая точка, дальше от дыры, чем то место, где мы находились сейчас.
— Мы хотим попасть туда, Тирза, — сказал он, а Кейн кивнул в знак согласия.
Я изобразила полную наивность и ответила:
— Мне казалось, там нет ничего интересного. Кроме того, вы говорили, что Западный Стрелец А создаст большие помехи на всех длинах волн, ведь он обладает сильным излучением.
— Так оно и будет.
— Тогда…
— Сейчас там кое-что происходит, — начал Кейн. — Аджит прав. Именно оттуда исходит сила притяжения, которая искажает траектории газовых потоков. Нам необходимо туда попасть.
Нам.
Аджит прав.
Аджит оставался невозмутим. Но он продолжал светиться изнутри, теперь даже еще больше, ведь его подбадривала поддержка Кейна. Я решила подогреть его энтузиазм.
— Но, Кейн, а как же массивные молодые звезды? Ведь зонд можно передвигать еще всего лишь два раза. Запасы топлива…
— У меня уже достаточно данных по звездам, — ответил Кейн. — Теперь это не так важно.
Я попыталась скрыть собственное удовлетворение.
— Хорошо. Сейчас передвину зонд.
Но когда я вышла на программу управления кораблем, оказалось, что зонд уже передвинут.
Кейн и Аджит набросились на мини-капсулу с предварительными данными, подобно изголодавшимся волкам, Игра в го была забыта. Было забыто все, кроме работы, если только не вмешивалась я.
Сначала я даже обрадовалась. Решила, что исчезнет несуразное, все нарастающее соперничество между ними; теперь оба ученых будут совместно решать задачи, которые так много для них значили.
— Черт побери! — в восторге воскликнул Кейн. — Только посмотри!
Аджит повел себя так, будто Кейн обращался к нему, хотя это было не так. Он просто думал вслух. Я отложила вышивание в сторону и подошла к их терминалам.
Аджит с каким-то высокомерием, которое появилось после выигрышей в го, сказал:
— Показания приборов, должно быть, неверны. Видимо, сенсоры все-таки повреждены — либо при гиперпрыжке, либо под воздействием радиации.
Кейн, как ни странно, заметил перемену в Аджите. Он усмехнулся; наверное, точно так же он смеялся в лицо самонадеянным аспирантам.
— Неверны? Типичное ребячество — побыстрее сделать выводы. Это ни к чему дельному не приведет.
Тут вмешалась я:
— Какие показания?
Мне ответил Аджит, и, хотя говорил он обычным голосом, скорее, даже вежливо, я видела, что он весь дрожит от злости и гнева:
— Показания массы неверны. Слишком высокая плотность вещества в некоторых пустых областях космического пространства.
Я спросила:
— Может, именно там и зарождаются новые звезды?
Мне не ответил даже Аджит; значит, я сморозила страшную глупость. Но мне все равно. Я ведь не ученый; самое главное сейчас, чтобы они не замыкались в себе, а продолжали разговаривать.
Аджит как-то очень уж спокойно сказал:
— Было бы удивительно, если бы приборы не пострадали после прыжка в условиях такой радиации.
— Кейн? — окликнула я.
— Дело не в приборах. — И добавил: — Суперсимметрия.
Аджит тут же принялся возражать, но я ничего не поняла. Как можно понять их спор, когда я даже слов таких не знаю. Я и не пыталась разобраться; со стороны — самая обыкновенная научная дискуссия, оживленная, но без обид и оскорблений, на личности никто не переходит.
Внезапно они прекратили спорить и разошлись к своим терминалам. Они работали не отрываясь двадцать часов подряд, подобно машинам. Нужно уговорить их перекусить. Они ведь ничего вокруг себя не замечают; так могут вести себя только люди, одержимые либо наукой, либо искусством. Сегодня ночью ни один из них обо мне и не вспомнит. Я могла бы воспользоваться своей властью командира корабля и отдать им приказ, но решила пока что не прибегать к крайним мерам. Как-никак это подрывает доверие. Единственное, что я в результате сделала, это заявила им, что на время отключаю терминалы.
— Ради бога, Тирза! — огрызнулся Кейн. — Когда еще представится такая возможность! Мне нужно работать!
Я спокойно ответила:
— Сейчас вы пойдете отдыхать. Я отключаю терминалы на семь часов.
— Пять.
— Ладно. — Я знала, что через пять часов Кейн ни за что не проснется.
Он поднялся на ноги, но после стольких часов за экраном двигался с трудом. Программа омоложения далеко не безупречна. Мышцы у него затекли, ведь в обычной жизни он привык гораздо больше двигаться. Он пошатнулся, но тут же рассмеялся и восстановил равновесие.
Однако успел-таки задеть стол. Статуэтка Шивы соскользнула со стола и упала на пол. Статуэтка была старой, Аджит говорил, ей лет четыреста. Металлы тоже не вечны, как и люди. Она упала на пол под прямым углом и раскололась.
— Ох, Аджит… прости меня.
Поздно. Каждой своей клеточкой я чувствовала, что Кейн не виноват; он и извинился-то не сразу потому, что все еще обдумывает то, что только что видел на экране терминала и ему очень трудно переключиться. Но какая разница. Аджит весь напрягся, а беспечный, вроде бы равнодушный тон Кейна сыграл роль катализатора — Аджит уже не просто злился, в его злобе появилось что-то новое.
Я быстро вмешалась:
— На корабле можно починить статую.
— Нет, спасибо, — ответил Аджит. — Оставим все как есть. Спокойной ночи.
— Аджит… — Я попыталась взять его за руку, но он отдернул руку.
— Спокойной ночи, Тирза.
Кейн сказал:
— Вариации гамма-излучения в районе Западного Стрельца А отличаются от предполагаемых, — Он моргнул, — Ты права, я очень устал.
