У каждого и каждой из этих тысяч будет дочь.
Или сын.
И каждая дочь или сын, когда льется дождь, прыгает на одной ноге и выкрикивает смешное заклинание: «Ящерица, ящерица, высунь свой хвост, туча прилипнет к хвосту, дождь перестанет». А небо разразится мутным дождем из бело-молочных капель, которые так удачно состряпала в башне мисс Брит, и детское заклинание оборвется на полуслове.
Она лежала неподвижно — берегла силы, уже зная, что вступает в неравную борьбу, где пригодятся даже самые ничтожные запасы сил, мужества, рассудка.
Карен готовилась сражаться в одиночку. Все, кто мог ей помочь, остались за стенами Пайн-Блиффа. Адвокаты, конференции радикально настроенных ученых, антивоенные митинги, левые газеты, просто мыслящие люди и добряк Рон — все находились вне пределов досягаемости. Она была одна, наедине со своей совестью, разумом… и страхом. Разум требовал действия, страх пытался парализовать. Кроме того, она была тяжело больна, и болезнь вносила свою лепту в кладовую тоски. Когда-то психиатр Крихтон-Мюллер сказал: «Каждый больной болеет своей болезнью плюс страхом». Но и слабость может обернуться сильным оружием в умелых руках. Странная идея. Кто же сумеет страх перековать в оружие? Такого еще не было, и никто не сумеет…
Карен уже не считала дни, она мучительно и напряженно размышляла, и нелепая на первый взгляд мысль — перековать страх в оружие — начинала казаться ей не такой уж нелепой.
Она мысленно перелистывала страницы толстых монографий и несколько раз натыкалась на то, что ищет. Монографии утверждали, что множество вариаций и пестрые фазы душевных болезней — всего лишь хронический самогипноз. Она не станет бороться с приближающейся потерей рассудка. Наоборот! Она постарается загипнотизировать себя страхом, сумеет погрузиться в безумный бред, призовет на помощь искусно вызванные галлюцинации, добровольно расстанется с разумом. Вот главное! Вот ядро замысла, начало и конец мести! Ее безумие окажется губительным не только для нее, оно погубит и Могучего Младенца и проклятую башню. Башня кончит свое существование, взлетит на воздух…
…Нет, невинные не пострадают, основные лаборатории Пайн-Блиффа стоят в благоразумном удалении от башни. Около башни лишь небольшая вспомогательная лаборатория, которой командует Лэквуд. Те, кто работает у подножия башни, подобны Лэквуду, они участники человеконенавистнического заговора, шайка отравителей, которой Карен выносит приговор.
Взрыв башни нельзя спрятать в потайной сейф, его увидят и услышат жители соседнего шахтерского городка, примчатся журналисты, слухи и газеты разлетятся по всей стране, тайное станет явным. Если люди захотят — они должны захотеть, они не могут не захотеть, — они задумаются над всем, что связано с пайн-блиффским взрывом… Большего она сделать не в силах. И так все это слишком тяжело и громадно для нее.
Пока у человека есть разум, он должен бороться. Но кто и когда добровольно расставался с рассудком? Безумием победить врага?.. Какую нелепость ты Задумала, Карен! Ты же ученая, Карен, разве в твоих книгах говорится о таком? Где? На какой странице? Ты уже безумна… Нет!.. Ты еще думаешь бороться? Блаженны нищие духом…
Мисс Брит, напишите руководство «Как стать безумной». Я в восторге от вашего предложения. Вам нужны лаборанты и оборудование? Благодарю вас, я постараюсь уместить лабораторию у себя в голове. Ваше желание — закон для нас, мисс Брит. С чего вы начнете? Я загипнотизирую себя страхом, он в избытке у меня под рукой. Приступайте, мисс Брит, желаем удачи…
Что привело ее в голубую комнату? Наверное, последний разговор с Фрэнком. Надо вспомнить его еще раз. Они стояли под дождем, потом Фрэнк упал в лужу и ползал у ее ног. Ничего не видно за серой стеной ливня. Это ничего, хуже когда с неба падают мутные белые капли. Такие, как в моей башне. Иди сюда, Фрэнк, ближе, ближе. Какая у тебя бугристая голова, ящерица…
Ты пришел навестить меня, Фрэнк?
У меня есть новые идеи! «Лапка лягушки дергается, если ее мышцы раздражать электрическим током» — учебник биологии Мура и Лариссона. Полезно возвращаться к элементарным истинам. Ты знаешь, Фрэнк, у меня теперь хорошая работа, я питаю красным соком жизни башню высотой в шестьдесят футов. Но у меня еще остались мышцы, которые можно раздражать электрическим током. Проложите к башне бронзовые трубы со множеством кранов. К этим кранам нужно привязать живые мускулы с белыми оголенными нервами. Замечательная идея, Фрэнк! Простой выключатель управляет мышцами. Как приятно щекочет ток обнаженные нервы! Щелчок выключателя, и мускулы поворачивают кран. Поворот влево, поворот вправо — по трубам потечет молочно-белая жидкость. Как просто, дорогой, не правда ли?
…Куда ты спрятал мою дочь?
Не смотри на меня, я не люблю теперь твои глаза. Они чужие. Ты принес мне букет? Мы едем в церковь венчаться. Какую религию ты исповедуешь? Я не хотела бы быть женой католика, мои родители — протестанты.
Разве это букет? Разве ты не видишь, что в руке у тебя на тонких медных пружинах качаются глаза? Зачем ты принес такой букет? Ах, да! Ты тоже читал Мура и Лариссона. «Натренированный глаз различает пять тысяч оттенков красного цвета». Новая идея, мистер Лэквуд? Ты прав, постарайся укрепить глаза на рычаге, делающем шесть оборотов в минуту. Глаза движутся вокруг прозрачного сосуда, они прикованы к нему и никогда не смыкают веки, различают пять тысяч оттенков реагирующих жидкостей, им очень удобно, они любят качаться на пружинках… Сколько стоит глаз по каталогу фирмы? Иллюстрированный каталог слизистых оболочек, зрительных нервов и ушей.
Не забудем про уши.
Патентованные слизистые оболочки различают семь миллионов запахов… Сколько оттенков шороха различают уши? Отсоедините от башни Могучего Младенца, отпустите меня, пусть уши слушают шелест молекул и управляют башней. Ты сделаешь это для меня, Фрэнк? Как много ты принес ушей, где ты их нашел? Ты хорошо приладил провода к слуховым нервам? Это очень важно, чтобы был хороший контакт.
А из этого уха ты забыл вынуть сережку, ничего не поделаешь, в Пайн-Блиффе все очень торопятся, сроки и контракты, сроки и контракты…
Все еще идет дождь. Свинцовый тяжелый дождь. Смотри, дорогой, дождь сорвал листья с каштанов и обнажил ветки. Коричневые обрубленные ветки. Словно кресты. К ним прикованы люди. Нет, это нейлоновые манекены. Браво, браво, мистер Грабли, вы превосходно украсили Пайн-Блифф нейлоновыми скульптурами, они почти как живые. Но почему нейлоновые теребят цепи, которыми они прикованы? Разве они живые? Лапка лягушки дергается, если ее раздражать электрическим током… Почему ты опять превращается в ящерицу? Ты не боишься, что к твоему хвосту прилипнет туча?
