- Если вам известно иное решение - предложите, - вмешался Куратор. - А сентенций подобного рода я и сам могу выдать сколько угодно... Как Куратор Проекта, я имею полномочия принять решение единолично, но в сложившихся обстоятельствах не считаю возможным это сделать. Предлагаю Коллегии назначить комиссию для отслеживания ситуации с десятым зондом и принятия решений. Грубо говоря, коллеги, нужно основательно проанализировать всю имеющуюся у нас информацию, и я предлагаю заинтересованным лицам принять в этом участие. У меня, лично, уже мозги вспухли от раздумий, но ничего толкового я предложить не могу...
--
Виктор Сергеевич сидел в засаде. Он видел, как мать с сестрой вошли в подъезд, и теперь дожидался отца. Опытный в таких делах Петька дал мудрый совет: выволочка будет так и так, но если Виктор Сергеевич сунется домой еще до прихода отца, будет две выволочки. Две выволочки всяко хуже одной это первое, а второе то, что когда родителей двое, они довольно скоро начинают ругаться между собой, и Виктор Сергеевич получит благоприятную возможность для лавирования. Отец задерживался. Сердце Виктора Сергеевича сжималось, когда он представлял себе, как мать обнаруживает телевизорный блин, сросшийся с ковром, а его, Виктора Сергеевича, нет, и где он неизвестно. Бублик Петька забрал с собой по обоюдному согласию.
Было решено, что при сложившихся обстоятельствах вполне вероятно, что Виктор Сергеевич будет подвергнут обыску, а прятать бублик за сараем крайне неразумно. Ибо его могут случайно найти, да и вообще... Может и не шпион найдет, который потерял, а несмышленые дворовые мальки, или, чего доброго, тот же Фитюлька со своей компанией. А это такой народ... Наконец, Виктор Сергеевич заметил, как отец рысью пересек двор и исчез в подъезде. Он понял, что мать позвонила ему на работу, и пожалел, что бублик растопил безвредный телевизор, а не вредный телефон, по которому учительница все время капает на мозги родителям.
Тянуть дальше было некуда, надо было идти и нести свой крест... Дверь в квартиру оказалась не запертой, и Виктор Сергеевич безболезненно проник через коридор в ванную. Он наскоро умылся, оглядел себя в зеркале и, приняв независимый вид, направился в комнату.
Диспозиция была такой: мать располагалась в дверях кухни - ее лицо было заплакано. Отец стоял на коленях возле бывшего телевизора и вертел в руках шнур. Сестра высовывалась из дверей детской - на ее лице было написано почти столько, сколько во всей "Родной речи". Ну, то есть: "Ага-а, Витечка!.." Увидев Виктора Сергеевича, мать всплеснула руками, бросилась к нему с криком: "Господи, хорошо хоть сам цел!", и начала проверять, все ли части тела у Виктора Сергеевича на месте. Отец же грозно сдвинул брови и, сощурив глаза, поинтересовался:
- Ну, что, допрыгался?! Твоя работа?
Виктор Сергеевич решил придерживаться выжидательной тактики. Он, набычившись, стал вырываться из рук матери, а потом буркнул:
- Какая работа? Никакая не работа!..
- Ты мне ваньку не валяй, - посоветовал отец. - Включал телевизор?
- Я его только один раз включил, а он, как этот...
- Что "как этот"?! - спросил отец, грозно надвигаясь.
- Сергей!.. - предупреждающе воскликнула мать. - Ребенок тут не причем!
- Ах, не причем? А кто причем?! - загремел отец.
- Телевизоры надо делать нормальные!
- Ах, телевизоры?..
- Да, вот именно, телевизоры!..
Все шло, как по писаному. Петька оказался блестящим психологом и футурологом. Он еще советовал, выждав удобный момент, зареветь, но Виктор Сергеевич держал этот козырь про запас.
- Этот ваш Витечка, между прочим, всегда телевизор сам включает, а мне так не дает мультики смотреть, прогнусавила сестра и скорчила рожу.
- А ты вообще молчи! - сказал Виктор Сергеевич и показал кулак.
- Сам молчи! - огрызнулась та.
Поднялся страшный тарарам. Отец и мать кричали одновременно, сестра немедленно заревела, и Виктор Сергеевич счел за благо сделать то же самое. Через пять минут страсти улеглись, сестру удалили с поля, а Виктора Сергеевича отец пригласил к месту безвременной кончины телевизора для конфиденциального разговора, пообещав матери держать себя в руках и добавив, что Виктор Сергеевич уже не маленький, должен уметь нести ответственность за свои действия, и что разговор у них будет чисто мужской.
Началось самое трудное. Виктор Сергеевич знал, что в телевизорах его отец разбирался не хуже любого телемастера, и надуть его почти невозможно. Но решил заранее, что про бублик не скажет ни слова, пусть его хоть распилят!
- Ну, хорошо, Виктор, - сказал отец, - допустим, ты только включил телевизор, и все. Но тогда как объяснить то странное обстоятельство, что задняя крышка от него, не имея даже зачатков крыльев, расположилась возле балконной двери цела и невредима? А это от места события в трех метрах. У тебя есть версия? Да, это был крупный промах. Надо было крышку бросить на телевизор, и тогда все концы в воду. А теперь вот выкручивайся...
- Я его включил, а он не включился, - угрюмо забубнил Виктор Сергеевич. - Я тогда стал смотреть: лампы горят, или нет. Тут он и потек. А крышку я успел отдернуть.
- Любопытно.., - произнес отец с ноткой сарказма в голосе и принялся тыкать пальцем в сплав телевизора с ковром. - Так ты у нас просто героическая личность. Телевизор, понимаешь, у него течет, а он, понимаешь ли, крышку спасает... Это надо отметить на скрижалях истории золотыми буквами с малиновыми разводами... Натуральный Прометей, если, конечно, не Герострат... А лампы, кстати, горели?
- Ну, горели, - буркнул Виктор Сергеевич, не понимая, к чему клонит отец.
- И как же ты это обнаружил при надетой крышке? И, где винты, коими она прикреплялась? Утекли в расплав?
Виктор Сергеевич похолодел. Петька выкручивал винты и отдавал ему. И теперь они мирно лежали в кармане его штанов... Нет, рисковать было нельзя!
- Да вот они, - произнес он, набычившись и достал искомые винты из кармана.
- Ага-а!.. Так ты, стало быть, крышку отвинчивал?
- Ну, отвинчивал...
- Не "ну, отвинчивал", а отвинчивал, - констатировал оттец.
- Это, разумеется, делает тебе честь и достойно похвалы. Что же случилось потом?
- Потом включил.
- А если бы тебя трахнуло?! - возвысил голос отец. "Сергей, ты ведь обещал!" - послышался голос из кухни.
- Не трахнуло.., - буркнул Виктор Сергеевич и приготовился зареветь вторично.
- Заладил! Ну, ладно, черт с тобой... Но объясни ты мне за ради Бога, как тебе удалось его расплавить?! - отец колупнул пальцем блин на ковре и забормотал обескуражено: Ведь это же надо... Корпус потек, а не сгорел... Деревянные ножки из чистейшего бука расплавились... С ума можно сойти!
Виктор Сергеевич, наконец, понял: с точки зрения отца, факт расплавления телевизора вместе с деревянным корпусом и подставкой настолько невероятен, что с него, Виктора Сергеевича, и спросить нечего. Ну, включил, а он и потек... И, стало быть, лично ему, Виктору Сергеевичу, ничто не угрожает. Просто не надо особенно распространяться, пусть отец сам дозреет. Отец, между тем, подцепил блин за край и попытался поднять, но это удалось сделать только вместе с углом ковра. Тогда отец приказал Виктору Сергеевичу нести из кухни нож, что и было исполнено молниеносно. После этого отец без лишних разговоров, и, не дожидаясь протестов со стороны матери, быстро отрезал кусок ковра с телевизионной пропиткой. Образовавшуюся ковротелесмесь плоского вида он аккуратно завернул в газету и положил в прихожей на полку.
