Доктор Шварц надолго замолчала. Боллман махнул рукой.
— Будьте добры, доктор Шварц, подождите там. А вы, мисс Шеритова, перескажите агенту Джессопу все, что узнали о Доме от своей невестки. Все до мельчайших подробностей! Должен же я знать, как отвечать Ти-4-Эс.
Он взял электронный рупор.
— Ти-4-Эс, к тебе обращается агент Лоренс Боллман, Федеральное бюро расследований. Мы очень рады с тобой пообщаться…
* * *
В генетической лаборатории было очень мало мягких предметов. Касси открыла коробку одноразовых полотенец и приготовила из них, одеяла Донни и собственного свитера постель для детей. Они крепко спали в своих мятых пижамах; Донни тяжело дышал. Касси уснуть не удалось. Она сидела, прижавшись спиной к стене из пенобетона — той самой стене, в которой были заключены кабели. В уничтожении этих кабелей заключалась ее единственная надежда на спасение. Но уничтожить их она не могла.
Наверное, она все же задремала, потому что вздрогнула, услышав голос Ти-4-Эс.
— Доктор Шеритова?
— Тихо, разбудишь детей!
— Простите, — произнес Ти-4-Эс гораздо тише. — Мне потребуется ваша помощь.
— Моя помощь? С какой стати?
— Убийцы уже здесь. Я веду с ними переговоры. Я устрою так, чтобы вы через музыкальную систему смогли сказать, что находитесь здесь с обоими детьми и вам ничто не угрожает.
Касси вскочила.
— Переговоры? Какие убийцы? Кто они?
— Агенты ФБР и ученые, создавшие меня в «Скандии». Вы скажете им, что целы и невредимы?
Касси лихорадочно соображала. Если будет молчать, ФБР, чего доброго, взорвет «замок». С Ти-4-Эс будет покончено, а заодно и с ней, и с детьми. Но это не единственный исход: главный процессор компьютера расположен наверху. Если она сообщит фэбээровцам, что сидит в подвале, они смогут провести атаку так, чтобы подвал не пострадал. Раз Ти-4-Эс готов к переговорам, то к чему медлить ей?
— Если я им скажу, что мы в порядке, ты позволишь мне сходить наверх, за лекарством от аллергии для Донни?
— Вы сами знаете, что это невозможно, доктор Шеритова.
— А Дженни можно?
— И ей нельзя. Боюсь, торговаться со мной не имеет смысла. Вам нечего мне предложить. Я транслировал им весь наш разговор, слово в слово. Они знают, что вы здесь.
— Ты меня провел!
— Мне очень жаль. Это было необходимо.
Касси задохнулась от негодования. Схватив тяжелую подставку для пробирок, она замахнулась ею, но броска не последовало. Предположим, она разобьет сенсоры в потолке — и что толку? Она попросту лишится единственного канала связи с окружающим миром. И при этом разбудит детей.
Касси опустила руку и вернула подставку на место.
— Ти-4-Эс, чего ты требуешь от ФБР?
— Я уже говорил: пусть о происходящем сообщат средства массовой информации. Это наилучшая защита для меня.
— Моего мужа убили именно из-за этого!
— Знаю. Но я в другом положении.
Внезапно в лаборатории зажегся экран, и на нем появился Влад.
— Касси, — раздался голос Влада, — Ти-4-Эс не причинит тебе вреда. Он всего лишь борется за свою жизнь, как подобает всякому разумному существу.
— Чудовище! Как ты посмел?!
Изображение тут же пропало, голос стих.
— Простите, — сказал ИИ. — Я подумал, что так вам будет приятнее.
— Собрался сделать мне сюрприз? Если бы мне хотелось иметь цифровой образ Влада, я бы запрограммировала его задолго до того, как ты влез в мою систему.
— Простите. Я не догадался. Ну вот, вы разбудили Донни.
Донни сел среди одноразовых полотенец и разревелся. Касси взяла его на руки и унесла подальше от Дженни, чтобы та тоже не проснулась. Все тело малыша горело, его рыдания были хриплыми, и в горле клокотала мокрота. Но он позволил матери его укачать. Сидя на лабораторном табурете, она шептала сыну нежные слова. Потом сказала, обращаясь к Ти-4-Эс:
— У мальчика жестокий приступ аллергии. Мне необходим алгон, а он наверху, в ванной.
— У Донни аллергия на амброзию. В подвале этих растений нет. Почему приступ такой сильный?
— Понятия не имею. Но можешь сам проверить. Измерь ему температуру.
— Не прижимайте его к себе.
Касси послушалась. Лежа на полу, мальчуган жалобно всхлипывал.
— Сто две целых шесть десятых градуса [1] по Фаренгейту.
— Необходимо остановить приступ и понизить температуру!
ИИ промолчал.
— Ты меня слышишь, Ти-4-Эс? Хватит переговариваться с ФБР, слушай меня!
— Я могу общаться сразу по нескольким каналам, — объяснил Ти-4-Эс. — Но разрешить вам или Дженни подняться наверх, где находится наружная дверь, я не могу. Разве что…
— Что?! — Она снова схватила Донни — тяжелого, горячего, захлебывающегося.
— Разве что вы полностью осознаете возможные последствия. Я соблюдаю требования морали, хотя вы, вероятно, считаете иначе. Отсоединение Дома от подачи информации извне — не единственная модификация, внесенная прежним владельцем в конструкцию. Как вам известно, он страдал паранойей.
— Продолжай, — испуганно проговорила Касси, заранее дрожа.
— Он боялся, как бы сюда не залезли, несмотря на все принятые им меры, поэтому предусмотрел, чтобы злоумышленников можно было нейтрализовать одним-единственным словом. Итак, в каждой комнате приготовлено по канистре нервно-паралитического газа, способного распространяться по системе воздушной вентиляции.
Касси ничего не сказала. Она качала на руках Донни, снова погрузившегося в тревожный сон, и ждала продолжения.
— Газ, разумеется, не смертельный, — сказал Ти-4-Эс. — Закон квалифицировал бы пуск смертельного газа как превышение пределов самообороны. Но все равно, это очень неприятно. А в таком состоянии, как у Донни…
— Заткнись!
— Хорошо.
— Что ж, теперь я знаю. Ты сам меня предупредил. Если Дженни поднимется наверх и попытается выйти, ты отравишь ее нервным газом.
— Да.
— Если так, почему ты не сказал мне этого раньше и не позволил самой сходить за детьми?
— Я не знал, поверите ли вы мне. Если бы не поверили, то попытались бы выйти. Тогда бы мне пришлось применить газ. В этом случае некому было бы предостеречь убийц, что я захватил заложников.
— Все равно я тебе не верю, — фыркнула Касси. — Все это блеф. Никакого газа здесь нет.
— Увы, есть. Поэтому я позволю Дженни сходить наверх и взять из вашей ванной алгон для Донни.
Касси спустила с рук Донни, посмотрела на Дженни с жалостью, любовью и отчаянием и наклонилась, чтобы ее разбудить.
* * *
— Это все, что вы способны предложить? — обратился Боллман к Мактаггерту. — То есть ровным счетом ничего?
