– Зачем?
– Помнишь андроидов-детишек с веснушками на носу? В последнее время их использовали в сексуальных целях, и мальчиков и девочек. Но теперь их собираются уничтожить, потому что это вредно влияло на общественную нравственность. Их просто отключат, но каждый из них хочет жить не меньше, чем обыкновенный ребенок.
– Причем здесь мой отец?
– Он председатель комиссии, которая занимается этим делом. Оригиналы документов хранятся в его сейфе.
– Я открою тебе сейф, – сказала Маша, – но с одним условием.
– С каким?
– Я тебе доверяю, и ты должен мне доверять.
– То есть?
– Сними с меня эту повязку, и возьми меня без нее, прямо сейчас, на этом диванчике. Я хочу быть твоей без всяких предохранительных средств.
– Нет, я не могу… Если ты вдруг откроешь глаза…
– Я обещаю, что не открою. Ты мне не веришь?
– Я не знаю, – засомневался Фома.
– Я обещаю быть с тобой такой же честной, как и ты всегда был со мной, – медленно произнесла она.
Он снял с нее повязку и бросил на пол. Затем поцеловал ее и начал расстегивать платье нетерпеливыми нервными пальцами.
Она открыла глаза.
Фома закричал и закрыл лицо руками. Затем упал на пол, перевернув столик. Он корчился на полу и стонал.
Маша отошла в сторону.
– Я все-таки увидела твое лицо, – сказала она. – Хорошо, что я не видела его раньше. Это лицо холеной крысы. Я все знаю. Вы затеяли это только для того, чтобы влезть в сейф отца.
* * *
Фома поднялся. Маша продолжала говорить, и он ориентировался по ее голосу. Он ничего не видел, но хорошо помнил расположение предметов в комнате. Так же он помнил место, где положил свой кейс.
Он открыл кейс и достал пистолет.
– Ты не сможешь выстрелить в меня, – сказал ее голос. – Тебе запрещено насилие.
– Зря ты в этом так уверена, – ответил он. – Любую программу можно отключить. Я должен был пристрелить тебя сразу после того, как ты отдашь мне документы. Ну что же, я выполню хотя бы часть задания. Ты не выйдешь из этой комнаты.
– Как ты мог?
– Обманывать тебя? Почему бы и нет? Когда производится новый андроид, нужно выбрать человека, с которого будет скопировано сознание и подсознание. Можно выбрать любого человека, в этом вся суть. Для этого задания выбрали меня, то есть того, кто хорошо для задания подходил.
– Кем ты был раньше? До того, как тебя записали?
– Танцором стриптиза. И начинающим актером. Я знаю, как обращаться с женщинами.
– Я тебя ненавижу.
Он протянул руку с пистолетом и выстрелил в направлении голоса. Никогда раньше он не стрелял вслепую, да и вообще его нельзя было назвать хорошим стрелком. В этот раз он промахнулся. Но женщина продолжала говорить, и он подходил к ней все ближе.
– Как ты догадалась? – спросил он.
– Я вышла через Гипернет на тех людей, которых вы обманули до меня, – говорил ее голос, – они рассказали мне немало подробностей. Я сопоставила это с тем, что видела, и мне все стало ясно.
Сейчас ее голос звучал совсем близко. Он выстрелил снова и снова не попал. Затем сделал еще два шага вперед. Судя по голосу, женщина находилась в двух метрах перед ним. И она продолжала говорить. Он направил пистолет точно в ее лицо. Ему пришло в голову, что сейчас она не видит пистолета, просто не может знать о том, что ствол направлен ей точно в лоб. С такого расстояния промахнуться невозможно.
В этот момент кто-то сильно толкнул его в спину.
Он потерял равновесие, взмахнул руками и полетел вниз. Веранда была защищена полем, которое включалась только тогда, когда человек приближался к краю. Человек не мог упасть вниз. Упасть могла только вещь. Он пролетел четыреста двадцать метров и свалился на полотно дороги прямо перед мчащимся тяжелым грузовиком.
– Вот и все, – сказала Маша. – Я ведь говорила тебе, что записала звуковое письмо, в котором говорю то, что думаю, и думаю, что говорю. Зря ты не прислушался к этим словам.
Она подняла пластинку звукового письма, лежащую на самом краю веранды. Письмо все еще продолжало говорить голосом Маши, объясняя, обвиняя, называя факты. Но теперь эти слова уже не имели значения. Она отключила письмо, вернулась в комнату, достала из-под подушки тряпичного Фому и прижала его к своей щеке.
– Ты у меня самый настоящий, – сказала она. – Другого мне не нужно.
