выбираешь плен у моих колен?
отчего вопрос и ответ тогда?
оттого что мы - это навсегда.
- Н-да, - говорит Лена.
- Это и в самом деле, - говорю я, - плен... Плен, понимаешь?.. То «не ищи меня», то «плен у колен», понимаешь?
- Крест! - говорит Лена.
- Вот такая беда, - уточняю я, - как крест! Получается... Понимаешь?..
Какой-то неземной сгусток энергии. Целый космический эгрегор!
- Эгрегор?!
Хорошо бы выведать у Тины, кто её соплеменники по этому эгрегору. Тридцать шесть городов?..
- Ага, эгрегор. Ты, кстати, не знаешь, где эти города? Может, они...
- Загляни в «Книгу гигантов», - советует Лена, - вполне может быть, там...
Легко сказать - «Загляни!».
Мы многое пересмотрели, переделали... И казалось, что пришли к единому знаменателю. Расслабились... Мы поверили в то, что...
А вскоре Юля подлила масла в огонь:
- Есть множество способов развеселить людей, но я не знаю ни одного, чтобы сделать человека счастливым.
Она нас потрясла! А ради чего мы тут все тратим себя?! Неистово! Без остатка! Мы были посрамлены, унижены, просто убиты!..
Дошло до того, что Жора как-то в запале вдребезги разнес хрустальную модель нашей Пирамиды. Да! Бац!.. Вдребезги!.. Да что Жора, я и сам понимал, что то, о чем так просто и точно сказала Юля, перевернуло с головы на ноги наше представление о совершенстве. Ее «Геометрия совершенства» была так прозрачна, ясна и безупречна, что мы не решались смотреть друг другу в глаза: надо же! Как мы могли этого не видеть?! Это случилось неделю спустя, а пока я размышлял, почему в нашем деле Юра стал такой важной персоной. Он, правда, был еще далеко, но интуиция мне подсказывала, что и без него наши дела не сдвинуться с места. Тот опыт работы, считал я, по обнаружению признаков жизни у клеток и тканей, живущих in vitro, который был им накоплен еще там, в подвальном помещении бани, без всяких сомнений нам очень бы пригодился. Я не знал в своем окружении никого, кто бы мог так точно и емко сформулировать степень активности или угнетения жизненных функций любого органа. А что может быть для нас важнее? Опыт - это опыт, это время и целенаправленая работа, если хочешь, - усердный труд по усвоению специальных знаний. Такую работу невозможно выполнить быстро, так сказать, с кондачка, с наскока, а для того, чтобы обучить этой профессии, научить распознавать грань между жизнью и смертью требуются не только годы и годы, но и непосильный труд. Нельзя научить чувствовать, интуитивно выведывать тайну живого. Интуиция либо есть, либо ее нет, как нет чувства юмора или музыкального слуха.
У Юры есть и чувство юмора и абсолютный музыкальный слух, но у него есть и то, что редко обнаруживает в себе человек даже при желании найти и развить это качество - чутье живого. Это чутье Юра всегда готов подтвердить современной техникой и показать это всем: вот, видите! Мы всегда смотрели и поражались: надо же! Да ты просто волшебник! Мы признавали: да ты экстрасенс! Юре нравилось это модное словцо, и он не противился, когда его причисляли к племени продвинутых и посвященных. Мы приставали к нему: расскажи! Как это у тебя получается? Разве об этом расскажешь?
С тех пор прошло немало времени, и я не был уверен, сохранил ли он свои качества и совершенствовал ли их на протяжении всех этих лет. Не знаю. Это тяжкий труд! Жизнь нас так раскрутила и раскидала, что нельзя было сказать определенно, остался ли ты по своей сути тем, кем тебя все знали. Я убеждал себя, что, видимо, с течением времени человек не может сильно измениться. От себя трудно уйти далеко. Даже если ставишь перед собой волевую задачу и пытаешься стать другим, привычка быть таким, каким ты есть, всегда берет верх над твоими потугами. К тому же - зачем? Зачем насиловать свою природу? Есть ли в этом смысл и необходимость? Переучивать левшу писать правой - все равно что пытаться заставить кукарекать кукушку. Ко всему, у меня было интуитивное чувство (как с Аней), что с Юрой мы гораздо быстрее построим нашу Пирамиду. Мне вдруг вспомнилось уверенное Юрино «Вижу, не слепой», которым он всегда завершал любой наш разговор или спор. Я представил себе, что вот мы, я, Аня и Юра снова вместе, что с нами теперь и Жора, и Юля, и Вит... Это уже команда! Стаса бы еще! И Элю. А чего только стоит Тамара с ее даром жить в унисон с биоритмом Вселенной! Жаль, что и Ушкова нет с нами. Без него мы... Вот и Лесик сбежал в свою Германию. А где Шут?..
- Ты забыл Тину, - говорит Лена.
Если бы я мог!.. Я просто не мог произносить её имя всуе! Это - да! Но забыть!.. Я могу забыть, что есть день и есть ночь, чем я завтракал и когда начинается осень... Я могу забыть даже... Аню и наш Париж... Юлю, Свету, Ию, Наталий... Даже Лю! Даже Лю я могу забыть...
- Да-да, - говорю я, - забыл... Знаешь - совсем забыл!
Я могу забыть имя своё!
«...заговор от чар...».
Но не Тину!
- А с её эгрегором ты разобрался? - спрашивает Лена.
Я же не гигант! Из той «Книги гигантов»! Я... Знаешь... Одним словом...
- Конечно, - говорю я, - запросто!.. Они... Как бы это тебе сказать!...
Жору не нужно было убеждать в том, что Юра должен взять на себя роль эксперта по качеству жизни, и это значительно увеличит наши шансы на получение желаемых результатов.
Не знаю, зачем я ему рассказывал подробности из Юриной жизни, которые Жора и сам хорошо знал, но я не мог себя остановить.
- Зачем ты мне это говоришь?
- Он всегда держался особняком.
Воспоминания навалились на меня с непреодолимой силой, и мне нужно было разлить это сладкое вино в наши бокалы.
- На наших мальчишниках Юрка...
- Хочешь выпить? - спросил Жора.
Этим проблему, я думаю, не решить.
- Как ты собираешься его искать?.. Мы снова потеряем месяцы, годы... Ведь вполне возможно, что он где-нибудь выращивает капусту или разводит кроликов. Или стал пчеловодом.
У меня не было ответов на вопросы, которыми засыпал меня Жора, проявляя явное недовольство новой проблемой - поисками Юры. Жора был сторонник методов «научного тычка» - начинай работать, и у тебя все получится. Он, как всегда, был прав. И я уверен, что мы бы нашли возможность подменить Юру Джоном и Джульеттой, и дело было бы сделано. Хотя был и риск зря потерять время. К тому же, я уже не мог отказать себе в удовольствии найти Юрку. Я уже вбил себе в голову: без Юрки - ни шагу. (Как и без Ани! Тину я вообще не трогал). Жора должен признать мою настырность и напористость. И никакие логические и рационалистические измышления не могли меня остановить. Жора должен был это хорошенько усвоить.
- Ты прешь как паровоз, - высказался он по этому поводу.
Я улыбнулся:
- Как танк.
Это был Жорин приговор - вперед!
Прошло еще не меньше, чем полгода, да, был уже, кажется апрель, когда мы приняли окончательное решение: без Юрки - ни шагу. Мы же просто остановились в своих делах! Без Ани, без Юры...
Без Тины...
- Ты же её не трогал! - говорит Лена.
- Ни пальчиком!
- Она у вас как... Человек-невидимка. Герберт Уэллс просто отдыхает.
- И не говори!..
Я и в самом деле готов был забыть своё имя.
Чтобы помнить её!
О Юре я думал...
Он всегда держался особняком, не любил шумных компаний, но если уж случалось ему бывать среди шума и гама какого-нибудь веселого праздника, вдруг ни с того, ни с сего возникал мальчишник или приезжал какой-нибудь важный гость, он завоевывал внимание окружающих без всяких натуг и усилий, спокойно и тихо, своим безучастным и скучным видом, сопровождающимся длительным молчанием, и когда его постная физиономия вызывала в конце концов естественное недоумение, и у всех ребром вставал вопрос: «А ты кто такой?», он, дождавшись тишины, тихим голосом, почти шепотом, так чтобы все прислушивались, произносил одно-единственное слово, фразу или молниеносный спич, которые тот же час признавались гениальными.
- Браво, браво!..
И все единодушно соглашались, что это «Браво!» он заслуживал по достоинству. Он говорил мягко, ясно, четко и лаконично, слова выбирал точные, часто украшая их старомодными витиеватостями и так, что всем бросалась в глаза его начитанность и знание предмета спора в самых разных областях знания. Он не старался победить в споре и, казалось, проигрывая, многозначительно умолкал, загадочно улыбаясь. Складывалось впечатление, что победивший всегда чувствовал себя побежденным и даже униженным, хотя об унижении и речи быть не могло. Оставалась сладкая недосказанность, которая заставляла окружающих принимать его сторону.
- Нельзя быть настолько зависимым от людей, - как-то упрекнул меня Жора, - нет незаменимых. Ты уцепился теперь за Юрку.
- Ты же знаешь его, - сказал я, - он нам нужен как воздух!
- Не уверен, не знаю. Возьми нашего рыжего немца, Курта или Ганса, как там его? Он не хуже твоего Юрки...
