– Просто им нужен козел отпущения, которыми стал ваш покорный слуга. – «Удивительно, – подумал Алекс, – насколько легко в мою речь вплетается жаргон Алексея». – Я не имею никакого отношения к троим убитым, один из которых, кстати, живехонек.
– Где ты?
Алекс объяснил.
– И тебя, значит, окрестили Филипповым. А кто он такой?
– Никто. Это просто псевдоним, которым я пользуюсь.
– Но ведь во всех газетах это имя значится под твоим фото!
– Я собираюсь выяснить, чьих рук это дело, но пока ничего определенного сказать не могу – нет доказательств. Дай мне пару дней, пока я доберусь до Штатов. Придется пробираться нелегально, поскольку пограничные службы настороже.
– Ладно, Алексей, но мне потребуются исчерпывающие объяснения. Звонил Юсуфов – он тоже ничего не понимает. Не знаю уж, почему он так интересуется тобой, ведь ты работаешь на СВР, а не на ФСБ. А Христенко из СВР тоже отмалчивается. Так что мне сказать начальству?
– Постарайся ничего не говорить, пока я не разузнаю побольше. На это уйдет еще пару дней.
– А больше я тебе и не даю. Моя страна не станет укрывать человека, подозреваемого в убийстве, даже если ты и не виновен. Я за это головой отвечаю.
– Понятно.
– Тебе хочет помочь московский поверенный в делах Лоуренс Холлингсуорт. Ему известно, что ты не причастен к убийствам.
– Ладно, приму к сведению.
Ротштейну реакция Алексея явно пришлась не по душе.
– Надеюсь, ты сам-то ясно представляешь себе масштабы происходящего? – доносящийся из-за океана голос неожиданно стал резким. – И еще звонила Елена. Она искала тебя и не имеет ни малейшего понятия, во что ты ввязался. Думала, мне что-нибудь известно.
– Встречусь с ней потом.
– Да, она сказала, что встречается с тобой завтра на петербургской квартире. Она, как и все, читала газеты и до смерти перепугана.
Значит, она разговаривала с Четом, удовлетворенно заключил Алекс.
– Я говорил с Форсайтом, – сказал он, меняя тему разговора, чтобы проверить Ротштейна. – Он говорит, что из-за политкорректности у него связаны руки.
– Да, в этой стране есть законы, защищающие любого ее гражданина, включая и мусульман вроде Юсефа, которого мы подозреваем в терроризме.
– Да к черту закон, – огрызнулся Алекс. – Идет настоящая война, неужели это непонятно?
– Ты, конечно, понимаешь, что нужен нам здесь. Таков приказ.
– Ты когда-нибудь слышал о «Глоба-Линк»?
– А что это такое?
– Сейчас рассказывать не могу.
– Значит, по-твоему, я должен пропустить мимо ушей все, что от тебя услышал? Да за кого ты меня принимаешь?
– За человека, который мне доверяет.
– Ты сам себе противоречишь. И что прикажешь с тобой делать?
– Во-первых, я тебе не звонил. Ты не разговаривал со мной с тех пор, как я передал этот диск Лаврову, и не имеешь ни малейшего понятия о том, что происходит.
Алексу было слышно тяжелое дыхание Ротштейна. Тот явно колебался.
– Ладно, Алексей, два дня… Если, конечно, ты столько проживешь.
Алекс тупо уставился в пространство, он никак не мог поверить, что Ротштейну неизвестно об аресте Елены, которая подозревается в шпионаже. Или он знает? Может, и это какая-то ловушка? Ротштейн знал, что президенты Лавров и Макферсон готовятся к визиту в Женеву и оба получили информацию о сбежавшем Алексее Иванове. Но внешне впечатление такое, будто ничего и не происходит. Почему Лавров до сих пор не переговорил с кем надо и не отдал соответствующих приказов? И почему он ничего не говорит СВР по поводу Христенко? Хотя, с другой стороны, вдруг сообразил Алекс, еще неизвестно, знает ли что-нибудь Лавров. У Ротштейна не было ни малейшего представления о том, что должно случиться, а теперь «Глоба-Линк» вплотную занялась еще и Христенко. Словом, голосование будет проведено в отсутствие Филиппова, да и дело с концом. Жизнь пойдет своим чередом – только это будет уже совсем другая жизнь.
Зазвонил телефон. Это оказался Рене.
– Я заезжал в отель, только записки не оставил, – сказал он. – Думал, ты уже на месте. Пакет для тебя спроси у портье.
Алекс рассказал ему о своем визите на завод «Макроникс» в Архангельске, о возвращении с пересадками в Санкт-Петербург и о том, как он в конце концов добрался до города на грузовике. Потом упомянул о поездке в Ижору, где у «Макроникс» был второй завод.
– Кстати, ты договорился о встрече со Светланой Нармоновой? – поинтересовался он.
– Да, в кафе через десять минут. Выясню интересующие нас имена.
– Подготовь пути отхода, чтобы у нас был запасной вариант, после того как мы созовем эту пресс-конференцию. Мне здесь сейчас небезопасно.
– Почему?
– Я недавно говорил с Ротштейном – здесь что-то не так. Возможно, он тоже в этом замешан.
– Подробнее.
Алекс рассказал Рене об аресте Елены и о том, что Ротштейн об этом даже не обмолвился.
– Христенко сказал, что ее отпустили, – с недоумением заметил он. – Но почему?
– Не знаю. Кто стоит за всем этим?
– Юсуфов. Он считает, что жар-птица практически у него в руках.
– Они могут использовать ее, чтобы устроить для тебя ловушку. Смотри не попадись.
– Мы с ней встречаемся завтра на квартире.
– По-моему, Алексей, это не слишком умно.
Он поколебался.
– Мне нужно убедиться.
– Ты можешь поставить под угрозу всю операцию, – осторожно заметил Рене.
– Так ведь и моя жизнь висит на волоске. Придется рискнуть и сунуться в возможную ловушку.
– А что ты собираешься делать теперь?
– Отдохну, а в двадцать три ноль-ноль у меня встреча с Румянцевым, которая тоже наверняка будет ловушкой. Если я уйду живым, то буду точно знать, что делать дальше. Потом мне нужно будет попасть в Штаты, и тут потребуется твоя помощь. Все обычные виды транспорта под наблюдением.
– Но за пределами России, наверное, смотрят не так уж тщательно.
В этом Рене был прав.
– Предлагай. Слушаю тебя.
– Постарайся всеми правдами и неправдами пробраться в Финляндию. Там, в Хельсинки, живет мой коллега Лейф Крононсонн, который говорит по-английски. Я предупрежу его. Встретишься с ним на станции Вантаа послезавтра в двадцать три ноль-ноль. Он отвезет тебя в аэропорт Хельсинки, – Рене описал, как выглядит Крононсонн. – Скажешь ему пароль «Анастасия». Я попрошу, чтобы он тебя там ждал. У него для тебя уже будет билет на рейс «KLM» до Лос-Анджелеса.
Алекс лихорадочно думал.
– Я изменю внешность и попробую выбраться из России под именем отца Филиппова, православного священника.
– Хороший выбор. Я узнаю у Лейфа номер рейса и встречу тебя в Лос-Анджелесе, в баре терминала Брэдли. Это даст нам запас по крайней мере в четырнадцать часов до начала совещания в Женеве. А о том, когда я там буду точно, сообщу тебе чуть позже.
