Когда утренний птичий гомон и шелест ветерка в листве обрёл ясность, он открыл глаза. Ещё ничего не успев разобрать, ощутил нервное потрясение близкое к удару тока в двести двадцать вольт. Прямо на него смотрел... розовый слон с какими-то легкомысленными розовыми бантиками на голове и шее. «А-а-а, чёрт! Это же не слон! Дрон! Только, в самом деле розовый». Дремотный дурман сдуло в долю секунды. Он привскочил, не обращая внимания на предупреждающие сигналы – мышцы ещё не достаточно прогрелись, и такие резкие движения пока были противопоказаны.
– Т-ты кто!?
– Ты мой поня! Я тебя нашла. Теперь ты будешь меня катать, а я тебя буду кормить травкой.
Розовое чудо говорило голоском пятилетней девочки, и в руке у неё была маленькая куколка в розовом платьице. Фу-ты, мама моя. Алекс потряс головой, вот уж чего не ожидал, так это проснувшись увидеть розовых слонов. То есть дронов. Какого лешего здесь ребёнок делает? Тут же стреляют.
Ребёнок меж тем подошел к нему и, дёргая за руку, стал вытаскивать из куста.
– Идём, поня, не бойся! Тут мои мама и папа, мы отведём тебя домой.
– Зайка, ты где? Не отходи далеко, здесь может быть опасно. Слышишь меня? С кем ты там разговариваешь?
Из-за кустов, к его укрытию подошли два дрона. Один крупный боец неплохой раскрутки, с... кирко-мотыгой в руках. Пожалуй, именно такое определение больше всего подходило к этому инструменту. Второй, средний во всех отношениях, был одет в розовую маечку, а на шее был повязан розовый бант, такой же, как у малышки, только больший по размеру. В руках он держал лопатку и плетёную корзинку. Они приблизились и выжидающе посмотрели на Алекса. Тот открыл, было, рот для приветствия, но ему не дали сказать.
– Это будет мой поня. Я его сама нашла в кустах. Он спал, а я его разбудила. Теперь он мой и будет меня катать, пока вы роете землю.
– А может этот дроннер не захочет быть твоим пони, дочка. Может у него своя дочка есть, и он катает только её, – бархатным, женским голосом сказал средний дрон в майке. По-видимому, мама розового. При этом она смотрела внимательно в глаза Алексу, как бы подсказывая тому необходимый стиль поведения. Но он снова не успел, ничего сказать.
– Да, – крупный боец приблизился к ним со спокойной уверенностью в своей силе, – наверняка у него есть дочка. И она будет плакать, если её папа вовремя не придёт. Ты ведь меня не отдашь другой девочке, верно?
Ненавижу, когда приходится сюсюкать и врать. Тем более детям. Он снова открыл рот, чтобы сказать, но ему опять не дали.
– Тогда пусть он меня довезёт до ямы, а потом уходит к своей дочке, – малышка насупилась, но сдаваться не спешила. Она всё ещё держала его за руку, и отпускать добычу так легко, явно не собиралась.
– Зайка, пойди пока с папой, а я вас потом догоню, – мама попыталась отобрать Алексову руку.
– Нет, – сказала Зайка, заводя свою и его руку за спину. – Я пойду с поней.
И тут Алексу удалось, наконец, вклиниться в столь занимательную беседу, которая, похоже, не нуждалась в его мнении:
– Всё, давайте сделаем так: я довезу Зайчика до ямы, а потом сразу иду к своей дочке, пока она не расплакалась.
– Ага! – радостно сказала девочка маме, и судя по движению головы, показала ей язык, а затем, повернувшись к Алексу, добавила. – Я не Зайчик, я – Леночка. Это мама меня Зайкой зовёт, как маленькую.
Леночку водрузили на Алекса, благо дрон у неё был небольшой – скаут марки «кузнечик», и потопали к «яме». По дороге довольная Леночка, ёрзая у него на спине, беспрерывно болтала. Про свои игрушки, про разные-разные дела, про вредного соседа Серёжку, про друзей дроннеров, которые много поют грустные песни, а играют с ней мало, про то, что доктор скоро разрешит ей вставать, и она будет гулять не только на Острове, но и во дворе, и тогда всем покажет свою новую куклу. Короче, про всё-всё-всё и ещё чуть-чуть.
Алекс рассеяно слушал её, иногда поддакивал, а сам беседовал с родителями. Оказалось, что Валерий и Валерия, члены патриотического клуба «Поиск». На Острове уже больше года ведут раскопки на местах былых боёв, и собирают различные сведения о погибших здесь бойцах. Причём, невзирая на то, на чьей стороне те воевали. Параллельно ведут поиски в архивах разных стран, и уже смогли установить несколько десятков имён солдат, считавшихся без вести пропавшими. Своей работой довольны, единственно плохо, что на Остров нельзя попасть, иначе как в управляемом роботе, так как он закрыт для посещения посторонними. Но, в конце концов, это не так уж важно, а важно лишь то, что никто не мешает им заниматься своим делом, даже граберы их обходят стороной, а иногда ещё и помогают. Сейчас они направляются к месту раскопок и просили Алекса извинить за причинённые неудобства, а также, заходить и звонить в любое время, когда возникнет необходимость. И, в подкрепление своих слов, они обменялись сетевыми адресами.
В свою очередь, Алекс сказал, что работает в службе охраны порядка вместе с рейнджерами и сейчас ловит на Острове плохих дроннеров, которые кушают маленьких детей. Особенно тех, которые постоянно вертятся на спине, когда их везут, мешают идти и вообще могут упасть и разбиться. Ему сразу возразили, что всё это враки, что плохих дронов не бывает, и детей они не кушают, потому что железные, и что в пять с половиной лет в такие глупости уже не верят. А вертятся потому, что из-за чьей-то широкой спины, совсем ничего впереди не видно. А если не видно куда идёшь, то можно пройти место куда идёшь. И вообще, если бы не его бедная дочка, то он бы всю жизнь её катал, и глупости больше не говорил. Вот так вот.
Так, беседуя, они дошли до места раскопок, недалеко от внешних укреплений Третьего Бастиона, и только после клятвенных уверений, что на обратном пути её снова покатают, он был отпущен к своей «бедной дочке».
Вздохнув с облегчением, Алекс глянул на часы – восемь. До рандеву час. И ещё надо найти Педро Крота. Обязательно надо найти его до встречи с Базукой. Ну и... морду мы бить не будем, конечно. Но разобраться необходимо. И, вздохнув ещё раз, он припустил быстрой рысью в обход развалин бастиона, точно по ГЛОНАСу выдерживая направление на Шухарт.
У разбитого командного пункта Южного форта Третьего Бастиона кипела бурная жизнь. Группа островитян гоняла крыс по бетонированной площадке. Точнее крысу. Одну, но очень большую, с кошку размером. Кто на кого напал было уже не важно. Дроннеров семеро, но трое из них уже не на ходу. Один без связи и головы, лежал грудой неподвижного металопластикового хлама у норы обидчицы. Двое разной степени покусанности, лишены подвижности, но активно подают бесполезные советы тем, кто ещё сражается. Сражающиеся бестолково дубасили разъярённую зверюгу дубинами, тем самым доводя до ещё большего градуса бешеной злобы. Крыса громко и пронзительно визжала и бросалась на них, то на одного, то на другого, иногда сбивая с ног, но тут же отступая под градом ударов.
