Я почему-то ждал, что у него голос будет особенный какой-то, ну, с акцентом, что ли.
— Можно считать, что все, — я начал нащупывать почву под ногами.
— Тогда распишитесь, — и достает из кейса какой-то бланк.
Впустил я их, конечно, в прихожую. Смотрю на бланк — не бумага это, пластик. В верхнем углу тиснением — «Карантинная зона 5». И больше ничего.
— Я, — говорю, — пустые бланки не подписываю.
Тут они в первый раз застыли. Чисто манекены. С минуту так стояли, и я, как дурак, стоял, глазами хлопал. А затем так же скоропостижно ожили:
— Тысячу извинений! Позвольте! — высокий вырвал бланк этот у меня из рук, подышал как на зеркало, потер о рукав — и протягивает обратно. Вижу — появилась физиономия моя, как на бланке отдела кадров в родном институте, только вроде голограммы, и фамилия-имя-отчество мои проступили. И надпись — «претензий к качеству жизненного процесса не имею».
Делать нечего, взял ручку, что калмык протянул, и подписался. А что? Почему не подписать, если я и вправду этих самых претензий не имею?
Эти заулыбались так умильно, пожалуй, как даже не врач, а воспитательница в садике мне, бывало, улыбалась.
— Вот спасибо, говорят, это такой примечательный факт, что вы добровольно содействуете работе Инспекции, вы просто не представляете. А теперь давайте перейдем к более важному делу.
Я понял, что хочу возмутиться, но не успел. Тот, который высокий, спрашивает:
— Расскажите нам, только начистоту, что на самом деле произошло с объединенной Бхундраниардхи-Фчарутыньдрильйи эскадрой?
Вспомнил тут я этот звоночек из Малого Магелланового облака, трехмесячной, между прочим, уже давности.
— А что такое? — говорю и чувствую — начинаю падежей путать. — Никаких таких этих эскадр не знаю.
— Да полноте! — широко заулыбался бурят. — Ваш разговор с Фтуаньдху Бдхуабдхугхтом нами отслежен и перехвачен. Эскадра исчезла. Нас очень интересует — каким образом, каким оружием вы так бесследно уничтожили армаду Боевых Крейсеров Бхундхиандри?
А высокий повернулся к счетчику, посмотрел на показания, по стеклу ногтем постучал, хмыкнул, и — прямо в ванную комнату. Слышу: краны открыл — закрыл. Бачок спустил.
— Я не знаю…
— Ну что ж, ваше право, ваше право, — закивал головой калмык.
Вижу — огорчился человек. А что я могу сделать? Я сам две недели как на иголках ерзал, в предвкушении вторжения этих чокнутых инопланетян.
Высокий вылез из ванны — и на кухню. И в холодильник заглядывает. Я все-таки решил возмутиться, но опять не вышло, потому что они снова застыли — секунд на тридцать, думаю. Потом высокий холодильник захлопнул, встал так торжественно и говорит сочувственным голосом:
— Уведомляю вас, что экономические санкции к вашей планете-агрессору вступят в силу через десять стандартных единиц.
Вот тут я наконец-то разозлился. Ну, думаю…
— Это что за такое? Кто агрессор? Да эти ваши Бдху… тьфу! Они сами грозились огненной волной с поверхности планетоида смести!
— Но ведь не смели же! — воскликнул бурят. — Стыдно вам должно быть за такие ваши слова. Стыдно! Вы живете-почиваете, а они?
— Ну почему я за всю планету должен отвечать?
— Но вы же представитель!
— Почему это именно я? — продолжал я упорствовать.
— Как это почему? Вам же звонили? Вы разговаривали? Значит, вы и представляете вашу цивилизацию.
Да, видно, этим ничего не докажешь. Для них телефонный разговор — документ. Логично получается. Этот их поганый Фтуаньдху Бдхуабдхугхт, наверное, шишка офигенная. Кому попало звонить не будет. Так что, разговор был? Был. Эскадра исчезла? Исчезла, боров бы ее задрал. Нет, ничего не докажешь.
— А что за санкции? — спрашиваю.
— Вы же сами прекрасно знаете, — они удивились так искренне, как будто я и вправду это прекрасно знал. — Сроком на сто тысяч стандартов отключат гравитацию и на десять тысяч — заэкранируют ваше светило, а энергия в это время пойдет на нужды других цивилизаций.
— Ничего, и в гравиубежищах можно жить, — заверил калмык извиняющимся тенорком. — И к альтернативным источниками энергии привыкают. Не сразу, правда, и не все, но привыкают же! Поверьте, не вы первые! Если бы еще не этот ваш магический поединок!
— Магический что?
— Ну перестаньте же кривляться! — негодующе воскликнул высокий. — В конце разговора вы вступили с оппонентом в магический поединок, произнеся заклятие Безвыходности!
Батюшки! Это ж когда я этого гада к чертям послал!
— Возмутительно и против всяких правил! — поддакнул бурят. — Во-первых, — он загнул большой палец, — внезапно, без вызова на поединок. Спровоцированный вами соперник ответил заклинанием Неблагоприятных Стечений Обстоятельств. А во-вторых, — он загнул большой палец на левой руке, — магические поединки проводятся только в специально созданных для этого Вселенных.
Что мне было говорить? Что я не знал, что это магический поединок? Но ведь, как сказал бы мой друг и по совместительству инженер-физик Глебушка, даже из самых общих соображений ясно, что хамить по телефону — некрасиво.
— И вот, — беспощадно закончил высокий, — цивилизация Бхундхиандри бесследно исчезает, там, по-видимому, куда вы их послали. У вас же — никаких Неблагоприятных Стечений.
Меня осенило.
— Стоп, то есть как — никаких? Да я неделю назад соседку залил! Труба лопнула, потоп! Они на меня в суд подали!
Они как застынут! Долго стояли, истуканы-истуканами. Я, если б мне не так страшно было, мог бы даже руками их потрогать.
Очнулись, слава богу.
— А чем вам угрожает суд? — спрашивает высокий.
Ну, меня и понесло. Понял — врать надо напропалую.
— Всем угрожает. Они крутые, соседи мои, могут и крупного штрафу отсудить, а у меня денег мафиш, могут даже — в тюрьму упрятать или квартиру отберут! А это хуже тюрьмы, лучше пусть сразу сажают!
Что я еще им такого говорил, какую дуру гнал — не помню. Помню только, кивали они очень даже сочувственно и смотрели все проникновенней и проникновенней. А когда я выдохся, говорят:
— Вот какой вы, оказывается, отчаянный, индивид! Что же вы тогда бланк подписывали? Мы ваше заявление аннулируем.
Достает бурят-калмык снова этот ненормальный пластиковый бланк, высокий снова дышит, трет его рукавом и говорит:
— Подписывайте. Дело ваше теперь в Арбитраж пойдет.
— И что? — спрашиваю.
— Это уж как водится, — отвечает он непонятно. — Теперь если санкции введут, то без предупреждения, но во всяком случае не ранее тридцати стандартов спустя сегодня.
