— Прошлой ночью вы перенесли страшный шок, — продолжал Бурдо. Пришлось даже сделать вам переливание крови. Вас нельзя оставлять одного.
«Значит, они сделали мне переливание? — подумал Дейсейн. — Почему они не убили меня тогда? Наверное, потому что хотели спасти мне жизнь ради Дженни!»
— Вы все так беспокоитесь о Дженни, — заметил Дейсейн. — Но сделали так, что она едва не убила меня. Конечно, это нарушило бы её психику, но разве имеет это какое-либо значение, верно? Пожертвовать Дженни, вот ваш приговор, вы, стая…
— Вы разговариваете, как сумасшедший, доктор Джил, — перебил его Бурдо.
Так же быстро, как возник, гнев покинул Дейсейна. К чему эти нападки на бедного Уина? Да и вообще какой смысл в нападках на всех сантарожанцев? Они не в состоянии видеть дальше собственного носа. Он почувствовал себя опустошённым. Конечно, эти слова кажутся Бурдо безумными. То, что для одного общества имеет смысл, другому кажется ненормальным.
Дейсейн проклял слабость, которая охватила его тело.
«Перенесли страшный шок».
Дейсейн подумал, что же он станет делать, если Дженни умрёт. Это было удивительное тройственное ощущение: часть его горестно вздыхала от этой мысли, другая часть проклинала судьбу, которая загнала его в этот угол… а ещё одна часть его всё время занималась анализом, анализом, анализом…
«Насколько перенесённый мною шок был усугублён Джасперсом? Может быть, я стал таким же чувствительным, как и сантарожанцы?
Они тут же убьют меня, если Дженни умрёт», — подумал он.
— Я буду просто сидеть здесь, возле двери, — сказал Бурдо. — Если вам что-нибудь понадобится, обязательно скажите мне.
Он сел на стул лицом к Дейсейну, сложив руки на груди, — просто вылитый охранник.
Дейсейн закрыл глаза и подумал: «Дженни, пожалуйста, не умирай». — Он вспомнил объяснения Паже того, каким образом Гарри Шелеру стало известно о смерти брата.
Пустое пространство.
«Какой клеткой своего организма я ощущаю Дженни?» — задал себе вопрос Дейсейн.
Его беспокоило то, что он не способен зондировать свои ощущения внутри себя, и только присутствие Дженни успокаивающе действовало на него. И это было самым важным для него. Она должна была быть рядом. Только сантарожанец мог принести ему спокойствие.
«Но я не сантарожанец».
Дейсейну казалось, что он ходит по лезвию бритвы, с одной стороны которой — огромный бессознательный океан мира людей, в котором он родился, а с другой — озеро спокойствия, где каждая его капелька знает соседние.
Он услышал, как открылась дверь, и сразу же ощутил, как в бессознательном океане начала зарождаться буря, а поверхность озера поколебал лишь лёгкий ветерок. Ощущение того, что он балансирует, ослабло. Дейсейн открыл глаза. Посреди комнаты стоял Паже. Вокруг его шеи висел стетоскоп. В глазах застыла усталость. Он внимательно смотрел на Дейсейна задумчивым хмурым взглядом.
— Дженни? — прошептал Дейсейн.
— Она будет жить, — ответил Паже. — Но смерть была рядом.
Дейсейн закрыл глаза и глубоко вздохнул.
— Сколько же ещё подобных несчастных случаев будет у нас? — спросил он. Он открыл глаза и встретился со взглядом Паже.
Бурдо подошёл к Паже и сказал:
— Он говорил как сумасшедший, доктор Ларри.
— Уин, прошу тебя, ты не мог бы на секунду оставить нас вдвоём? попросил Паже.
— Вы уверены, что так нужно? — Бурдо с хмурым видом посмотрел на Дейсейна.
— Прошу тебя, — повторил Паже. Он перенёс стул к кровати Дейсейна и сел перед ним.
— Я буду сразу за дверью, — сказал Бурдо.
Он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.
— Вы огорчили Уина, а это довольно трудно сделать, — заметил Паже.
— «Огорчили…» — тупо повторил Дейсейн, глядя на собеседника. Потом спросил: — Что вы думаете по поводу того, что случилось?
Паже посмотрел на свою правую руку, сжал её в кулак, потом раскрыл его. Он покачал головой.
— Мне бы не хотелось показаться вам, Джилберт, легкомысленным человеком. Я… — Он посмотрел на Дейсейна. — Должно ведь быть какое-то разумное, рациональное объяснение.
— Значит, вы не думаете, что слово «несчастный случай» объясняет всё это.
— Вообще-то несчастные случаи происходят…
— Мы оба знаем, что в данных случаях об использовании выражения «несчастный случай» в его привычном значении не может быть и речи, перебил его Дейсейн.
Паже вскинул руки и откинулся на спинку стула. Он сжал губы, потом произнёс:
— Хорошо, с психиатрической точки зрения…
— Давайте без этого! — рявкнул Дейсейн. — Сейчас вы заведёте старую пластинку насчёт «невротической предрасположенности к несчастным случаям», о каких-то нарушениях в психике, из-за чего человек не способен контролировать свои действия. Куда же делся этот контроль тогда, на мосту? Или же тот случай с мальчиком с луком и стрелой, или же…
— Мальчик с луком и стрелой?
Дейсейн, плюнув на своё обещание, рассказал об инциденте в парке и добавил:
— И как быть с подъёмником в гараже или пожаром? И как вы объясните яд в еде, которую приготовила Дженни… именно Дженни! Еда, которую она…
— Вы правы! У вас есть все основания…
— Основания? Да у меня целая совокупность фактов, подтверждающих то, что Сантарога пытается убить меня. Вы уже убили ни в чём не повинного молодого человека. Едва не убили Дженни. Кто следующий?
— Во имя Господа, почему мы должны…
— Чтобы ликвидировать угрозу. Разве это не очевидно? И я — эта угроза.
— Да, теперь действительно…
— Именно теперь! Не считаете ли вы совершенно нормальным, если бы я увёз Дженни из этой сумасшедшей долины и свистнул в свисток?
— Дженни не оставит свою… — Он замолчал. — Свистните в свисток? Что вы имеете в виду?
— Послушайте, кто из нас заставляет рыдать ангелов? — спросил Дейсейн. — Вы божитесь, что любите Дженни и не хотите ей зла. Но разве есть что-то более ужасное, чем использование её в качестве орудия моей смерти?
Паже побледнел и два раза прерывисто вздохнул.
— Она… Должно же быть… Что вы имеете в виду под словами «свистнул в свисток»?
— Инспектор департамента труда когда-нибудь изучал сложившуюся систему детского труда в вашей школе? — спросил Дейсейн. — А как насчёт государственного департамента умственной гигиены? По данным, которые вы предоставляете, в Сантароге нет случаев умственного помешательства.
— Джилберт, вы не понимаете, о чём говорите.
— Неужели? А как насчёт антиправительственной пропаганды в вашей газете?
— Мы не выступаем против правительства, Джилберт, мы…
