Некто позвонил Степанову на работу (тогда еще был жив Мечников). Представившись журналистом, он попросил Антона Николаевича дать ему интервью для какой-то газеты. Поскольку прецеденты уже имели место, Степанов легко согласился на встречу, которая произошла в кафе на Малой Бронной. Однако с первой минуты знакомства с молодым, среднего роста, брюнетом, имеющим обыкновение приторно улыбаться и заглядывать в глаза собеседнику снизу вверх, он понял, что здесь что-то не так. „Журналист“ представился Александром Давыдовым. Немного порасспросив Степанова о его исследованиях, он с места в карьер перешел к делу.
– У меня к вам, Антон Николаевич, есть деликатное предложение. Вы талантливый ученый. По моим сведениям, вас ожидает блестящее будущее. Но не кажется ли вам, что в этой стране заслуги людей оцениваются не в той мере, в какой это было бы желательно?
– Вы думаете, я стану обсуждать тут с вами такие вещи? – возмутился встревоженный Степанов.
– А почему бы нет? – ответил Давыдов. – Вы умный человек и с вами совершено незачем ходить, что называется, вокруг да около. Мне думается, у вас уже было достаточно возможностей, чтобы убедиться, что за рубежом нашей с вами родины ваши успехи оцениваются гораздо выше, чем здесь. Такова жизнь.
Если даже не брать в расчет меркантильные соображения, достаточно вспомнить о том, что ученому вашего масштаба нужен огромный простор для деятельности. Такого простора у вас, увы, нет и вряд ли когда-либо будет.
– Я не желаю слушать ваш бред! – возмутился Степанов, порываясь встать, чтобы уйти. – Вы знаете, чем пахнут такие разговоры?
– Прекрасно знаю, и вижу в этом еще одно доказательство невозможности полноценного существования в этой стране.
Страшная догадка озарила Степанова. Его пронизал холодный пот.
– Вы провокатор! – сказал он так громко, что люди за соседними столиками обернулись в их сторону.
Приторная улыбка мигом сползла с лица „журналиста“. Ледяной взгляд близко посаженных зеленых глаз заставил Степанова замереть от страха.
– Не поднимайте шума, Антон Николаевич, – зловещим шепотом произнес Давыдов, – вы взрослый человек, а ведете себя, как ребенок.
– Оставьте меня в покое! – проговорил Степанов, не повышая, однако, голоса. – Я не жалею иметь с вами ничего общего.
Антон Николаевич встал и направился к выходу. К его удивлению, Давыдов не стал бежать за ним вдогонку. Но вскорости „журналист“ снова позвонил Степанову. Тот послал его ко всем чертям. Однако Давыдов не отступался и продолжал донимать Антона Николаевича звонками и просьбами о встрече. Таким образом псевдожурналист изводил Антона Николаевича около месяца, пока тот, потеряв терпение, не пригрозил пожаловаться „куда следует“.
– Вы можете это сделать, Антон Николаевич, – ответил Давыдов, – в этом случае моя жизнь ощутимо усложнится, вы же не выиграете ничего. Я прошу вас только об одном разговоре. Дайте мне только один шанс. Если у нас с вами ничего не выйдет, я обещаю исчезнуть навсегда.
Степанову ничего не оставалось, как согласиться. Они встретились в парке. Стояла поздняя осень. Дул пронизывающий ветер, разметая опавшие листья. Было слякотно и сыро. Антон Николаевич ежился в своем драповом полупальто, что не мешало ему внимательно выслушивать доводы вербовщика. Многое в словах Давыдова было созвучным мыслям Степанова. Если бы не страх, что так называемый журналист может оказаться провокатором, он, пожалуй, решился бы на ответную откровенность. Степанов всегда был осторожным человеком, но что-то в этом человеке вызывало его невольное доверие. На провокатора Давыдов явно не походил, хотя ученый не мог не отдавать себе отчета, что у него слишком мало опыта в общении с людьми подобного типа.
– У вас будет все, Антон Николаевич, – с жаром вещал вербовщик, – деньги, грандиозные возможности, признание всего мирового сообщества. Если вы не думаете об этом, то вспомните хотя бы о том, что здесь, в этой стране, невозможно производить исследования, подобные вашим, в том масштабе, какой необходим такому ученому как вы. Подумайте, Антон Николаевич – вкрадчиво проговорил Давыдов, – что будет, когда вы лишитесь поддержки Мечникова. А ведь это время, увы, не за горами. Понимаете вы это?
– Я так не думаю, – почти искренне возразил Степанов – он тогда был еще довольно наивным и самонадеянным.
– Хорошо! – увлеченно подхватил Давыдов, словно ждал этих слов. – Если вы опасаетесь неприятностей, давайте встретимся после того, как свершится это горькое, но, увы, неизбежное событие! Я согласен ждать. Тем более, что по моим сведениям, ждать осталось недолго.
Сведения о болезни ученого такой категории как Мечников, невозможно утаить – это Степанов хорошо понимал, но все же не удержался от язвительных слов:
– Вы, как я посмотрю, неплохо осведомлены.
– Разумеется, Антон Николаевич! – ответил Давыдов с прежним пылом. – Видите ли, исследования, которыми занимается группа ученых под руководством Мечникова не могли не заинтересовать определенные круги, причина очевидна: они могут ознаменовать величайшие открытия, ведущие немного-немало к изменению существующей картины мира.
Степанов с интересом посмотрел на Давыдова. Такая точка зрения была самой непопулярной в среде его соотечественников-ученых. Но самое главное, сам он частенько задумывался об этом. Видя, что Степанов ничего не может возразить против этого, Давыдов продолжал с еще большим воодушевлением:
– Только представьте себе, Антон Николаевич, сколького вы сможете добиться, если примете мое предложение.
Степанов покачал головой.
– То, о чем вы мне говорите, называется у нас предательством.
– Давайте не будем использовать эти высокопарные эпитеты. Мне кажется, что они и у вас набили такую же оскомину, как и у всех передовых наших соотечественников. О каком предательстве может идти речь, если вы работаете на благо человечеству? Заметьте, Антон Николаевич, не одной нации, которая пока не в состоянии оценить ваши титанические усилия, а всему че-ло-ве-че-ству, – Давыдов произнес это слово по слогам.
– Перестаньте, – отмахнулся Степанов, – вы не проймете меня своими пламенными речами.
– Хорошо, – с готовностью заговорил Давыдов, – обсудим другую сторону нашего вопроса. Вам нужны деньги?
– А кому они не нужны?
– Действительно, несколько неуместный вопрос в наше меркантильное время, – согласился Давыдов, – мы готовы предоставить их вам в том количестве, которое вы сочтете нужным.
– Откуда вы знаете, какие у меня запросы?
– Видите ли, – лукаво ответил Давыдов, – к радости ли вашей, или к сожалению, мы знаем о вас практически все. Прежде всего хочу сказать о том, что мы знаем о вашей прелестной молодой супруге, которой, по всей видимости, как и всякой юной особе, совершенно необходимо создать приемлемые для нее условия существования.
