Кальхаун продвигался очень тихо, а шаги Мургатройда вообще не были слышны. Этот еще не знавший жизни город вызывал у медика ужасное чувство. Спящая столица казалось странной, выплывшей из какой-то фантасмагории, которую не мог развеять даже свет на тех улицах, где он имелся. Любой город без жителей, погибших или покинувших его, нестерпимо печален. Но наихудшее впечатление вызывает город, который, собственно, никогда им и не был, а просто безжизненно простирался под звездным небом, потому что его жители не приехали, чтобы заселить его. Он казался неестественным, рожденным в чьем-то горячечном бреду.
Оккупанты, несомненно, чувствовали эту нервозную атмосферу страха. За доказательством не пришлось ходить далеко. Кальхаун услышал на одной из улиц легкий шум, который обычно сопровождает выпивку. Оказалось, что звуки исходили из освещенного окна на одной из длинных улиц, вдоль которой тянулись ввысь небоскребы. Стены небоскребов казались совершенно черными, а пробивавшаяся между ними узкая полоска звезд выглядела чем-то бесконечно далеким.
Выпивохи сбились в тесную кучу в маленьком помещении, которое они слишком ярко осветили, пытаясь тем самым создать видимость веселья. Со всех сторон их окружали только смерть и безмолвие, а посему они отчаянно шумели, взвинчивая свое веселье с помощью множества бутылок. Возможно, в состоянии обильного подпития иллюзию и можно было бы спутать с реальностью, но эти звуки в мрачном и пустынном городе ничего иного, кроме недоумения, не вызывали. Их хмельные песни звучали не веселее похоронного марша.
– Мы могли бы использовать и этих типов в наших целях, - задумчиво произнес Кальхаун, - но и слишком много.
Он пошел дальше. Теперь медик уже хорошо ориентировался по звездам и знал, что направляется к посадочной решетке. Он сделал все, чтобы дежурный на центральной станции связи перестал выполнять свои обязанности. Его тактика борьбы была скрупулезно продумана. Он привел оккупанта в бессознательное состояние парами декстретила и затем сделал ему инъекцию полисульфата. Это была нормальная комбинация, вроде той, которую практиковали много веков назад, смешивая сульфатмагнезию и эфир. Полисульфат был вспомогательным анестезирующим препаратом. Его никогда не применяли самостоятельно, потому что, если им усыпить человека, тот будет находиться в бессознательном состоянии в течение нескольких дней. В хирургии он применяется в таких количествах, которые, казалось, никак не влияли на человека, но с минимальной примесью декстретила усыпляли его на все время операции, после которой пациента можно было быстро разбудить. Он был более надежным и контролируемым, чем любой другой вид анестезирующих веществ.
Но Кальхаун перевернул этот процесс. Он привел в бессознательное состояние дежурного со станции с помощью паров декстретила, а затем ввел ему полисульфат, чтобы оно продолжалось шестьдесят или более часов. Когда дежурного найдут потерявшим сознание, это задаст остальным немало хлопот. Никому и в голову не придет, что это состояние явилось результатом действий противника. Все будут думать, что он впал в кому, а она являлась конечной стадией заболевания, презентацию которого они устроили на этой планете. Агрессоры разволнуются, полагая, что их коллега умирает от болезни, к которой они, согласно обещаниям, должны быть невосприимчивы. Среди оккупантов начнется паника, ожидание неминуемой смерти. Но более существенными последствиями окажется полная дезорганизация всей операции и абсолютное отчаяние, которые быстро охватят людей.
Рядом с освещенным окном хлопнула выходившая на темную и скорбную улицу дверь. Кто-то вывалился на улицу, затем еще один и, наконец, третий. Они шатаясь поковыляли, хрипло и нестройно голося заплетавшимися языками песню. Гулкое эхо создавало впечатление настоящего кошмара.
Кальхаун спрятался в проеме двери, дожидаясь, когда пьянчужки окажутся прямо перед ним. Они поддерживали друг друга, чтобы не упасть. Один изрыгал непристойную песню, а второй время от времени, фальшивя, подтягивал ему. Третий горячо против чего-то протестовал, потом остановился, и все трое начали торжественно спорить на какую-то только им понятную тему, покачиваясь при разговоре со значительным видом, свойственным подвыпившим людям.
Кальхаун поднял пистолет-распылитель и нажал на спусковой крючок. Невидимые “колечки” паров декстретила окутали трио. Люди пооткрывали рты и тут же попадали на землю. Кальхаун быстро проделал все остальное.
Из троих он оставил лежать на мостовой только одного, состояние которого очень напоминало кому, которая предшествовала смерти у беглецов из города. Единственным исключением было лишь то, что он не был так худ, как они. Кальхаун, взвалив на спину вторую жертву, зашагал к энергорешетке. За ним неподалеку ковылял и Мургатройд. Третий головорез в одном нижнем белье покоился в таком месте, где его могли бы обнаружить не ранее чем через день-два.
Применение термина “игрок” неточно в тех случаях, когда человек использует счетные устройства или теорию вероятностей для того, чтобы произвести расчеты, которые обеспечивают ему благоприятный исход его действий в виде выигрыша. Еще более неточным было бы назвать “игроком” человека, который прибегает к жульничеству в игре. В этой ситуации человек устраняет из своих действий случай. Он не играет.
Настоящий игрок тот, кто идет на риск, не заботясь о случае он действует, повинуясь разуму, интуиции, предчувствию или предрассудку, не думая о вероятностях. Он не ведает, что случай, как и разум, участвует в определении результата любого действия. Под этим углом зрения настоящим игроком является преступник. Он всегда считает, что вероятность не вмешивается, что не может произойти никакого случайного события. Тем не менее до настоящего времени никакой статистический анализ преступления не доказал, что оно является деянием, на которое достаточно разумный человек мог бы рискнуть пойти. Эффект от чисто случайных событий может быть потрясающим.
Фицджеральд. Вероятность и поведение человека
Все ночные звуки на планете Мэрис III порождало открытое пространство за городом. От зданий исходила только тишина. Там и сям между ними были разбиты парки, вдоль улиц встречались скверы. Но все равно город издавал лишь отдельные звуки, в то время как из полей во славу звезд лилась настоящая песня.
Кальхаун остановился со своей бесчувственной ношей. Застыл и Мургатройд. Врач не знал, сколько времени ему придется ждать, пока будет обнаружено отсутствие на рабочем месте оперативного дежурного Центра связи и начнется выяснение причин случившегося. Но независимо от этого он был уверен в том, что, как только захватчики наткнутся на коллегу в стадии комы, характерной для той болезни, от которой агрессоры должны были быть вакцинированы, события будут развиваться по задуманному им плану. Этого человека обязательно доставят к микробиологу: ведь в его обязанности входило знать все, что относится к эпидемии. Можно было предположить, что только самые квалифицированные специалисты из всех, кто работал над концепцией эпидемии на чужой планете, заслужили доверие, необходимое для проведения первого эксперимента. Вполне могло случиться и так, что микробиолог, о котором шла речь, и был тем человеком, который задумал всю эту синергетическую комбинацию. Он должен был быть здесь. Он обязан был иметь в своем распоряжении оснащение ультрасовременной лаборатории, причем в самом корабле, которое могло ему понадобиться в случае необходимости. И дежурный из Центра связи будет доставлен именно к нему.
