И тут в коридоре у меня за спиной раздались размеренные шаги. Судя по звуку, шли двое, и ни один из них не был Иксилем.
Конечно, могло оказаться и так, что волноваться тут было совершенно нечего. Но тот день и без того был богат на неприятные сюрпризы, я вовсе не горел желанием огрести еще один. Я с важным видом скрестил на груди руки, причем правую ненароком запустил под куртку и положил на рукоятку плазменника. Совершив эти необходимые приготовления, я развернулся в крутящемся кресле пилота лицом к двери.
Первой в рубку, чеканя шаг, вошла Тера. Вид у барышни был такой, будто и рубка, и весь корабль были ее личной собственностью.
- Маккелл, - без малейшего дружелюбия процедила она. - У нас к тебе есть разговор.
Не успел я и рта раскрыть, как из-за ее спины выдвинулся второй жаждущий побеседовать со мной - Никабар. Держался он еще более недружелюбно, чем барышня. Ох, не к добру это...
- Заходите, - пригласил я их, напрочь проигнорировав тот факт, что они и так уже вошли. - Реве, а разве ты не должен быть сейчас на вахте в машинном отделении?
- Должен, - согласился Никабар, глянув на мои скрещенные руки. Если он и заподозрил, что я держу плазменник наготове, то ничем того не выдал. - Я попросил Чорта подменить меня на несколько минут.
Строго говоря, это являлось нарушением кодекса Торгового флота: мне, капитану, никто даже не заикнулся об этом. Но раз уж я весь рейс смотрел сквозь пальцы на смену вахт, то поднимать крик по этому поводу теперь было бы нелогично.
- Прекрасно. Чем могу быть полезен?
Тера взглянула на Никабара, который, в свою очередь, выглянул в коридор, затем нажал кнопку, и дверь у него за спиной закрылась.
- Да хотя бы тем, что перестанешь врать и увиливать, - начала Тера. Кто такой мистер Антонович, при одном упоминании имени которого таможенники пускаются наутек?
Конечно, это была ловушка. И если бы ее расставил кто-нибудь другой, я, быть может, и вляпался бы, Но из Теры не вышло бы хорошего игрока в покер ни блефовать с наглым видом, ни делать хорошую мину при любой игре она толком не умела.
- Ты и так знаешь, - парировал я и посмотрел на Никабара в упор: - Или, точнее, знаешь ты, Реве. Я вижу, ты уже поделился своей версией с Терой. Может, и меня просветишь?
- Антонович - торговец смертью и страданиями, - с мрачным пафосом заявил Никабар. - Он покупает и продает наркотики, оружие, таможенных чиновников, правительства и чужие жизни. И мы хотим знать, как ты на самом деле связан с его организацией.
Пока говорил, он не сводил с меня сурового взгляда.
- Прекрасная речь, - похвалил я, чтобы потянуть время.
С самого начала я понимал, что среди команды неизбежно пойдут пересуды о том, как мне удалось так просто и быстро достать борандис для Шоуна. Но я не ожидал, что подозрения и кривотолки так быстро перерастут в прямые обвинения. Н-да, может получиться действительно неловко...
- Ревс, ты специально готовился? Или премьера состоялась гораздо раньше, когда ты летал на корабле, который был связан с Антоновичем ? Это был прошлый твой корабль, да? Или позапрошлый? Или история уходит в глубь веков?
- Ты к чему ведешь? - спросил Никабар с тем устрашающим спокойствием, которое бывает разлито в воз духе перед грозой.
- К тому, что ты и все остальные на борту "Икара" на том или ином этапе своей карьеры работали на Антоновича, - пояснил я. - От него никуда не денешься. Его щупальца тянутся во все уголки Спирали. Просто невозможно вести дела и не напороться на его сети.
- Это не одно и то же, - запротестовала Тера.
- Ах, значит, если ты не ведаешь, что творишь, так это не считается? фыркнул я. - Довольно склизкая морально-этическая позиция.
- Кстати, о скользких и изворотливых. Ты так и не ответил на вопрос, вмешался Никабар.
- Я как раз к тому и веду, - ответил я. - Просто хочу быть уверен, что меня поймут правильно. Антонович урывает куски от столь многих пирогов еще и потому, что имеет привычку скупать легальные предприятия, переживающие серьезные финансовые затруднения. У меня было свое дело, вполне законное. Благодаря монополии паттхов на перевозки я сел на мель. Антонович выкупил меня. Конец истории.
- Нет, это не конец истории, - возразил Никабар. - Он купил не только твое дело. Он купил тебя.
- Конечно купил, - с немного наигранной ноткой горечи согласился я. Все дело-то было - Иксиль и я.
- И вы продали свои души, - с тем же трагическим пафосом заявил Никабар. - За деньги.
- Я предпочитаю рассматривать это как вынужденную продажу части самомнения, чтобы не пойти ко дну, - парировал я. - Или ты считаешь, что более честным и благородным поступком было бы объявить о банкротстве и оставить кредиторов у разбитого корыта, да?
- О каком долге идет речь? - поинтересовалась Тера.
- Пятьсот тысяч коммерц-марок, - ответил я. - И поверь, я испробовал все законные пути достать эту сумму, прежде чем сдался и позволил людям Антоновича выкупить нас.
Конечно, это не вполне соответствовало истине. Но момент был уж больно неподходящий, чтобы мутить воду.
- А что теперь? - спросила она.
- А что теперь? - переспросил я. - Думаешь, мне нравится, что меня прижали к ногтю? Думаешь, я не мечтаю откупиться от них? Знаешь ли, Антонович не плохо поднаторел в своем деле. Он все устроил так, что нам не выслужить свой долг до середины будущего века.
- Должен же быть какой-то другой выход, - настаивала Тера.
Я невольно наморщил лоб, почуяв неладное. Она пришла сюда, чтобы бросить мне в лицо обвинение - дескать, я последний подонок Спирали и все такое. Но для общественного обвинителя она что-то уж слишком интересуется, как именно попался в эту паутину лично я. Подозрительно.
- Например? - спросил я.
- Вы с напарником могли бы сдать их, - предложила она. - Пойти в полицию или отдел по борьбе с наркотиками. Или даже в разведку Гвардии, если Антонович торгует еще и оружием, им там тоже заинтересуются. Вы могли бы дать показания против него.
Я вздохнул.
- Ты так ничего и не поняла. Послушай, Тера, вот уже двадцать лет, как нет в Спирали такого полицейского, который не мечтал бы заполучить Антоновича. И, насколько мне известно, Гвардия Земли тоже по нему сохнет. А не могут они схватить его вовсе не из-за недостаточности улик или нехватки камикадзе, которые готовы дать показания. Все дело в том, что никто не может найти Антоновича. Никто не знает, где он находится, и если дела и дальше так пойдут, и не узнает.
- Но...
- И более того, стоит мне рыпнуться, как моя песенка будет спета, перебил я ее. - Антонович держит мой долг в банке Оникки, а у них там действует совершенно очаровательное законодательство в отношении должников. Ему достаточно востребовать с меня задолженность - и следующие тридцать лет я буду работать за пятьдесят коммерц-марок в день. Уж извините, но у меня другие планы.
