Шимрод прислушался, присмотрелся к деревьям, окружавшим поляну, взглянул на небо — но не заметил ничего подозрительного.
Меланкте подошла к двери и отодвинула тяжелый засов. Дверь распахнулась — за ней оказалась глухая каменная стена.
Остановившись поодаль, Шимрод наблюдал за происходящим с вежливым любопытством, не проявляя никакой инициативы.
Меланкте следила за ним краем глаза. Ее явно озадачивало невозмутимое спокойствие спутника. Меланкте вынула из-под плаща шестиугольную пластинку с загадочным орнаментом и приложила ее к каменной поверхности в центре дверного проема. Через несколько мгновений черный камень растворился, превратившись в светящийся туман. Меланкте отступила на шаг и повернулась к Шимроду: «Вход в Айрерли открылся».
«Достопримечательный вход. Для того, чтобы надлежащим образом его охранять, мне потребуется предварительно узнать несколько вещей. Прежде всего — сколько придется тебя ждать? Проведя всю ночь на этой поляне, того и гляди, можно и простудиться».
Меланкте подошла к Шимроду и положила руки ему на плечи. В воздухе повеяло сладким ароматом фиалок: «Шимрод, ты меня любишь?»
«Я обворожен и одержим! — Шимрод обнял ее за талию и привлек к себе. — Начинает смеркаться. Сегодня уже поздно отправляться в мир иной. Вернемся на постоялый двор! Раздели со мной уютный номер — и многое другое».
Чуть откинув голову, Меланкте тихо спросила: «Ты в самом деле хочешь познать чары моей любви?»
«Только об этом и думаю! Пойдем! Айрерли подождет».
«Шимрод, выполни мою просьбу. Войди в Айрерли и принеси тринадцать сверкающих разноцветных бриллиантов — а я буду стоять у входа».
«И что дальше?»
«Увидишь».
Шимрод попытался склонить ее на траву: «Сначала!»
«Нет, Шимрод! После!»
Они застыли, глядя друг другу в глаза. «Чрезмерная настойчивость только повредит делу, — подумал Шимрод. — И так мне уже удалось вырвать из нее обещание».
Сжимая кончиками пальцев талисман, он процедил сквозь зубы немногословное заклинание, давно уже готовое сорваться с языка, и время разделилось на семь прядей. Одна прядь стала удлиняться, петляя прямоугольными витками многомерного меандра и создавая разрыв во времени. Вдоль этой пряди и удалился Шимрод — а Меланкте, поляна в лесу и весь мир вокруг нее застыли в неподвижности.
Мурген избрал своей обителью Свер-Смод — каменные хоромы из пятидесяти гулких залов, высоко на склоне хребта Тих-так-Тих.
Настолько поспешно, насколько позволяли оперенные сапоги-скороходы, Шимрод летел прыжками и скачками над Восточнозападной дорогой, от перекрестка Твиттена до Нижнего Освия, а оттуда, над проселочной дорогой, превратившейся в горную тропу — к Свер-Смоду. Кошмарные часовые Мургена позволили ему проскользнуть без задержки.
Как только Шимрод приблизился, входная дверь открылась сама собой. Мурген ждал его за большим столом, накрытым белоснежной скатертью с серебряными столовыми приборами.
«Присаживайся, — пригласил Мурген. — Надо полагать, ты не прочь что-нибудь съесть и выпить?»
«Не откажусь!»
Слуги принесли супницы и тарелки; пока Шимрод утолял голод, Мурген понемногу пробовал то одно, то другое блюдо, после чего молча выслушал рассказ Шимрода о сновидениях, о Меланкте и о входе в Айрерли.
«Возникает впечатление, что она была вынуждена со мной встретиться — иначе ее поведение невозможно объяснить. То она дружелюбна, как ребенок, то руководствуется какими-то циничными расчетами. Для нее будто бы важно, чтобы я принес из Айрерли тринадцать самоцветов, но я подозреваю, что у нее совсем другие намерения. Она настолько уверена, что я в нее влюбился по уши, что почти не притворяется».
«От всей этой истории веет запашком Тамурелло, — сказал Мурген. — Уничтожив тебя, он тем самым подорвал бы мое влияние. Пока он пользуется услугами Меланкте, однако, его причастность невозможно доказать. В свое время он заигрывал с Десмёи, но та ему наскучила. Ведьма решила отомстить — сотворила двух существ идеальной красоты, Меланкте и нынешнего Фода Карфилиота. План ее заключался в том, чтобы Меланкте, равнодушная и недоступная, свела с ума Тамурелло. Увы, Десмёи ошиблась! Тамурелло предпочел Карфилио-та, вовсе не равнодушного — эта парочка с энтузиазмом изучает все доступные и недоступные воображению возможности противоестественного союза».
«Каким образом Тамурелло приобрел власть над Меланкте?»
«Если это ему удалось — не имею ни малейшего представления».
«И теперь — что мне делать?»
«Это твоя страсть; тебе придется удовлетворять ее по своему разумению».
«Что будет, если я войду в мир иной?»
«Насколько я могу судить, отправившись в Айрерли в таком смятении духа, ты никогда не вернешься».
Шимрод тяжело вздохнул: «Трудно поверить, чтобы такая красота могла уживаться с таким вероломством! Она играет в опасную игру, предлагая самое себя в качестве выигрыша».
«Твоя игра не менее опасна — проиграв, ты погибнешь».
Подавленный этой мыслью, Шимрод откинулся на спинку стула: «Хуже всего то, что она уверена в выигрыше. И все же…»
Мурген ждал продолжения: «И все же?»
«Больше ничего».
«Даже так! — Мурген налил вино в два бокала. — Что ж, она не должна выиграть — хотя бы для того, чтобы сорвались планы Тамурелло. Неизбежность судьбы занимает мои мысли — сегодня, завтра, всегда… Мне было знамение в виде гигантской волны: огромная стена зеленой морской воды. Я должен заняться этой проблемой — может оказаться, что ты унаследуешь мою власть прежде, чем будешь к этому готов. Готовься же, Шимрод! Но прежде всего: избавься от безрассудной страсти. Есть только один способ с ней бороться…»
Сапоги-скороходы принесли Шимрода обратно к перекрестку Твиттена. Он направился на поляну, где оставил Меланкте; красавица-ведьма продолжала стоять в той же позе. Шимрод посмотрел по сторонам — никто не прятался в тенях. Он заглянул в волшебную дверь: наплывая и кружась, вход в Айрерли затуманивали зеленые полосы. Шимрод вынул из поясной сумы моток пряжи. Привязав свободный конец нити к слегка покосившейся скобе окованной двери, он бросил моток в открытый проход. После этого он сплел воедино семь прядей времени и тем самым восстановил повседневные условия существования. Последние слова, произнесенные Меланкте, еще звучали в воздухе: «И тогда ты увидишь».
«Обещай мне!»
Меланкте вздохнула: «Когда ты вернешься, я буду твоя».
Шимрод задумался: «И мы станем любовниками, духовно и телесно — ты обещаешь?»
