Селдон зевнул и сказал:
— Наверное, ты права. Во всяком случае, дальше читать пока бесполезно. У меня уже глаза слипаются. Не возражаешь, если я выключу свет?
— Нисколько не возражаю. Давай поспим подольше. В наступившей темноте Селдон сказал вполголоса:
— Безусловно, многое, о чем там пишется, выглядит по меньшей мере странно. Ну, например, они утверждают, что продолжительность жизни у них на планете составляла — четыре столетия.
— Столетия?
— Да, и считают они не годами, а десятилетиями. Возникает какое-то странное чувство. Столько всякой дребедени, и вдруг какие-то настоящие цифры. Просто не верится. И все-таки что-то тут есть такое… Так написано, что начинаешь верить.
— Ничего удивительного. Во многих легендах вожди живут очень долго. Герои, сам понимаешь. Должны жить немыслимо долго.
— Правда? — зевая, спросил Селдон.
— Правда. И один из секретов долголетия заключался в том, чтобы вовремя ложиться спать и оставлять важные дела на утро.
Селдон только успел задуматься о том, что как хорошо бы на самом деле стать долгожителем: ведь тогда шанс понять все, что происходит в Галактике, был бы намного больше, — и уснул сладким сном.
На следующее утро, бодрый и отдохнувший, Селдон, перед тем как снова углубиться в чтение Книги, спросил у Дорс:
— Послушай, как тебе кажется, а сколько лет Сестрам?
— Не знаю, — пожала плечами Дорс. — Двадцать-двадцать два.
— А тебе не кажется, что им лет эдак триста-четыреста?
— Гэри, ты спятил, не иначе.
— Я говорю: «не кажется ли»? В математике все основано на предположениях. Большая продолжительность жизни наверняка должна быть связана с задержкой в развитии. На вид им может быть двадцать, а на самом деле — все шестьдесят.
— Ну и спроси у них, сколько им лет.
— Они могут солгать.
— Не знаю. Попроси показать свидетельства о рождении.
— Готов поспорить на что угодно — они заявят, что у них нет никаких свидетельств. А если есть, они скажут, что не имеют права показывать их варварам.
— Не надо спорить. Если это так, то нечего вообще гадать о том, сколько им лет.
— Ну уж нет! Ты подумай хорошенько. Если у микогенцев действительно такая сумасшедшая продолжительность жизни, если она превышает среднюю продолжительность жизни обычного человека раза в три-четыре, рождаемость должна быть ограничена, иначе получался бы колоссальный прирост населения. Помнишь, Протуберанец обмолвился насчет того, что население у них не растет. Он еще как-то сердито про это сказал.
— К чему ты клонишь? — нахмурилась Дорс.
— Сколько я ни ходил с Капелькой Сорок Третьей, я нигде не встречал детей.
— На микрофермах?
— Да.
— Но откуда там взяться детям? А вот когда мы мотались с Капелькой Сорок Пятой по магазинам, я видела детей. Всяких, в том числе и грудных. Немного, но видела.
— Ага… — разочарованно протянул Селдон. — Значит, им не в радость долголетие… Они не предаются его радостям сполна.
— Значит, так. Но неужели ты действительно решил, что они могут столько жить?
— Да нет, не то чтобы так уж и решил. Просто предположил.
— Знаешь, на такие предположения можно столько времени зря потратить! Стоит ли тратить время на такую чепуху?
— Знаешь, порой то, что кажется чепухой, на самом деле оказывается весьма важным. Кстати. Ты же у нас историк. Скажи, в своей работе тебе никогда не встречалось упоминания о предметах или явлениях под названием «роботы»?
— Ага! Значит, ты натолкнулся еще на одну легенду. Надо сказать, она гораздо более известна. Видишь ли, в некоторых мирах верят в существование машин в обличье людей. Они, якобы, существовали в доисторические времена. Вот их-то и называли роботами.
Все рассказы о роботах, видимо, происходят из какого-то одного источника, поскольку основной, сюжет всегда один и тот же. После того как роботы были созданы, число их непрерывно росло, росли и их способности, и в конце концов они достигли уровня сверхлюдей. Они угрожали человечеству и были поэтому уничтожены. Уничтожение их произошло, судя по легендам, задолго до того времени, когда появились первые более или менее достоверные исторические записи. Как правило, при чтении этих легенд возникает такое чувство, что они представляют собой живописание символической картины освоения Галактики, когда люди покинули свой родной мир и странствовали по Галактике, встречаясь с непрерывными опасностями. Тогда, по всей вероятности, был исключительно силен страх встречи с другими разумными существами, может быть, более сильными.
— Может быть, так и случилось? — спросил Селдон. — Может быть, такая встреча на самом деле произошла и породила легенду?
— Можно было бы такое предположить, однако ни в одном из миров, ранее не заселенных людьми, не было найдено никаких следов какой-либо дочеловеческой и нечеловеческой цивилизации.
— Но почему их называли «роботами»? Есть у этого слова какое-нибудь значение?
— Точно не знаю, но, вроде бы, это эквивалент слова «автомат».
— Автомат? Почему же их тогда не назвали автоматами?
— Понимаешь, в легендах всегда встречаются древние, иногда безнадежно устаревшие слова и термины. Это придает особый колорит. Да, кстати, а почему ты об этом спрашиваешь?
— Потому что в этой книге идет речь о роботах. Причем, надо отметить, отношение к ним высказывается весьма и весьма благосклонное. Послушай, Дорс, ты куда-нибудь пойдешь с Капелькой Сорок Пятой?
— Может быть. Если она появится.
— Ты не могла бы задать ей несколько вопросов и попытаться выудить ответы?
— Попробовать можно. Что за вопросы?
— Мне бы хотелось разузнать — только умоляю, как можно тактичнее! — существует ли в Микогене какая-то прослойка населения, которая как-то по-особенному связана с прошлым, у которой есть какие-то мифические признаки, которая способна…
Дорс прервала, стараясь не улыбаться.
— По-моему, ты просто хочешь узнать, есть ли в Микогене храм.
Селдон удивился и спросил:
— Что такое «храм»?
— Еще одно древнее понятие. Но в нем совмещается все то, о чем ты спрашиваешь, — исключительность, мифичность, прошлое. Хорошо, я спрошу. Хотя очень может быть, что о таких вещах тут не принято болтать с первым встречным, тем более — с варварами.
— И все-таки попробуй.
АВРОРА — легендарная планета, заселенная, вероятно, в доисторические времена. Заселение ее относится, по всей видимости, к закату эры межзвездных перелетов. Некоторые считают ее мифическим «первичным миром» — прародиной человечества, а название планеты — вариантом названия «Земля». Народ Микогена, сектора древнего Трентора, считал, что его предки родом с Авроры, и эта догма стала главной в микогенской системе верований, о которой известно крайне мало…
