В каком номере расположился наш рыжий стратег, я знал. Командировочный с кухонным ножом, этот идейный противник женщин, которые перестали вдруг продаваться, не смог скрыть от меня и такую мелочь. Боссы любят последний этаж, это престиж. Диспетчеры разнообразных служб наружного наблюдения так же обычно размещаются на последних этажах, это традиция. Я встал перед дверью и подождал, ничего не предпринимая. Вероятно, внутри возникла секундная суматоха, но дверь все-таки открыли. Подвижные молодцы с каменными лицами быстро обследовали меня при помощи ручного томографа, детектора запаха и дозиметра, и пропустили, не обнаружив ничего опасного для здоровья начальства.
— Ну? — сказал Оскар неприязненно.
Я произнес одними губами, совершенно беззвучно: «Суперслег». Я многозначительно похлопал себя по торчащим в разные стороны карманам. Карманы оттопыривались, как щеки у хомяка; думаю, выглядело это не вполне прилично, если смотреть сзади, так просто смешно. Оскар изменился в лице. Он вдруг заволновался, как песик, услышав слово «гулять».
— Всем выйти! — скомандовал он.
А когда все вышли, я пальцами показал ему, что теперь неплохо бы покрепче запереть дверь. Он дернул рычажок на мобильном пульте, подошел-ко мне и нетерпеливо повторил: — Ну? — И тогда я вытащил из карманов консервы. На одной банке было написано: «Boeuf a la mode», что приблизительно переводилось, как «Дорожная говядина», на другой значилось уже по-русски: «Язык телячий в брусничном желе». Лицо Оскара вторично изменилось. Я вложил банки в его напряженные руки (он послушно взял их), после чего ударил.
Первым ударом я сломал ему нос. На непривычного человека это очень сильно действует. Мне ломали нос десятки раз, я это давно уже и за травму не считал, но мистер Пеблбридж подобным опытом не мог похвастаться. Оглушенный, он упал на пустые коробки из-под аппаратуры. Консервы звучно покатились по полу. Музыка! Жаль, так и не успел я попробовать эти деликатесы. Он быстро оправился, завозился среди кучи хлама, затем включил что-то на своем галстуке и простонал: «Ко мне!». Тогда следующим движением я вырвал из пульта кабель. Дверь тут же была заблокирована.
— Я не приказывал вас убирать! — всхлипнул он, поднимаясь. Задние конечности у него разъезжались. — Какого черта! Благодаря вам мы нашли предателя, я даже собирался вас в наградной лист вписать…
Я его внимательно слушал. Да-да, полковник Ангуло был сотрудником Совета Безопасности, говорил он, держась рукой за лицо. Сквозь пальцы сочилась кровь. В каком смысле был? — задавался он риторическим вопросом, изображая великого и ужасного. В буквальном. Был — когда-то в прошлом. Теперь предателя нет. Вот так, без розовых соплей. Но вы, Жилин, вы нам оч-чень нужны… Я не вмешивался в его монолог, я слушал, хоть и знал, что мне отчаянно врут, по крайней мере насчет всего, что касалось лично меня. В дверь рвались, поймав по рации сигнал бедствия.
Когда Оскар закончил говорить, я ударил его в печень.
Их грязные игры меня решительно не интересовали, разве что потом посмеяться над всем этим. Но быть дураком я так и не привык. Вы следили за мной, господа, подумал я, вы ни на мгновение не выпускали меня из поля своего контроля, и все благодаря тому, что моя одежда была обработана. Кто это сделал? Известно кто — расторопные ребята с литерой «L» во лбу. А следили — вы. Получается, «L» и Оскар — одно и то же? Или, поднимай выше, «L» и Совет Безопасности — одно и то же? С другой стороны — полковник Ангуло с его головорезами, которым тоже понадобился Странник. За ними-то кто стоит? Молчите, господа? Вы любите подстраховаться, продублировать комбинацию. Вот и получили свое дублирование, доведя его до высшей точки, до точки абсурда, когда одна задача ставится двум террористическим группам, а те мочат друг друга, будто и не родные… Нет, не интересовало меня все это.
Удар в печень — хорошее средство заставить человека задуматься о своей жизни. Совершенно особенное ощущение, по себе знаю: всего пробирает, в каждой клеточке тела отдается, и тоскливо становится, и страшно, дыхание останавливается… Это не с чем сравнить. Я ударил коротко, почти нежно: я вовсе не хотел калечить человека, не наказывал его и даже не мстил. Все просто: долгие годы я мечтал об этой минуте, и вот она настала.
— Я не приказывал убирать Кони Вардас! — хрипел мистер Пеблбридж, согнувшись пополам.
Кони Вардас… Имя прозвучало. В этом было все дело — в подлом и бессмысленном убийстве. Раздавленные гипсофилы стучали мне в сердце; дух несчастной женщины бродил за мной по пятам, не давал мне успокоения, дух укоризненно молчал, не имея возможности заговорить первым, а сам я боялся что-либо сказать погибшей, да и нечего мне было ей сказать… Не расскажи мне Кони про тайное свидание в оранжерее, никто бы ничего и не узнал. Зато тот, кто контролировал меня, кто просунул свои уши, вооруженные спецтехникой, между мной и цветочницей, — тот как раз все знал. Мало того, он один все и знал. Впрочем, эти умопостроения, конечно, ничего не значат, пока не назван мотив. И мотив есть. Возникла опасность, что выплывет связь между знатным офицером из Бюро антиволнового контроля и… кем? Кто был с доном Мигелем в оранжерее? Сеньорита Вардас не знала, кто он, этот второй, ведь постояльцев в отеле много, а она была всего лишь цветочницей, но при случае могла бы этого человека опознать. Вот в чем загвоздка — она могла опознать.
Зато я знаю, кто он. Струсивший полковник Ангуло назвал его и по имени, и по должности. Вторым был начальник Управления внутренних расследований службы безопасности при Совете Безопасности мистер Пеблбридж…
— Зачем мне убирать твою Вардас, если она была нашим осведомителем?! — выхаркнул Оскар, собравшись с мыслями.
Опять ложь. Нокаутированный босс начинает громоздить явные нелепости, пытаясь спастись. Если бы Кони была осведомителем, то у нее не получилось бы, это очевидно. Будь она осведомителем, — не смогла бы похудеть. Зато Пеблбридж, окажи он мне хоть какое-то сопротивление, возможно, высек бы искорку уважения, возможно даже, что я бы остановился, пожалел подлеца. Нет, он словно был согласен с происходящим. Синдром кролика в чистом виде.
Дверь уже ломали. Следовало поторопиться. Я содрал с мистера Пеблбриджа штаны, бросил это животное на четвереньки, зажал его голову между своими коленями и взялся за дело. Я порол его тем, что под рукою нашлось, — кабелем от их же следящей системы. Прыщавый зад сразу закровил. Исполнение приговора проходило под нарастающий аккомпанемент: снаружи орали и били в дверь чем-то тяжелым. Оскар подвывал и плакал. Только я молчал, ибо нечего мне было сказать мертвой сеньорите Вардас. Преступная комбинация была сложнее, чем казалась, хоть длинноухие зверьки и принимали решение в явной спешке. Они исходили из того, что маньяк-одиночка предпочтительнее наемника, у которого обязательно есть заказчик. Они нажали на спуск, и безумие выстрелило. Параноидальная одержимость психопата, хорошо оболваненного, заранее подготовленного, вырвалась на свободу… Или ваш «командировочный» — это кадровый офицер? Понимаю, в работе всякое бывает. Не большая разница, кем жертвовать, если жертвуешь не собой. Эх, Бромберг, наивная душа, знаешь ли ты, чем заляпаны твои психоволновые игрушки?.. Я знал. «Отвертка», вскрывшая мозг придурка, позволила увидеть краешек картины. Сначала «командировочного» выводили на меня, готовились к тому, чтобы в случае нужды быстро и без скандала от меня избавиться. Он тупо торчал в баре, демонстрируя себя многочисленным свидетелям, и смотрел на меня, мило беседующего с Кони. Он не слышал наш разговор, зато слышали те, кто подвесил его мозги на ниточки. Таким образом, появилась новая мишень. Впрочем, убивая молодую женщину, кукловоды поражали две мишени сразу: они в том числе мотивировали следующее нападение. Что может быть понятнее, когда психически больной человек, блуждая в лабиринте своего бреда, сначала жестоко наказывает женщину, которая якобы принадлежит ему, а потом мстит ее воображаемому любовнику — то есть мне. Убьет маньяк Жилина — хорошо, не убьет — тоже хорошо. Главное, что психа нужно прикончить тут же, прямо на теле известного писателя. И концы в воду, жертва принесена. В номере обезвреженного преступника нашлись бы все необходимые улики, и дело было бы закрыто.
