Я взглянул на затылки полицейских и спросил:
— Надеюсь, вы уже допросили нашего «жениха». Повторно, без «отвертки». Имей в виду, комиссар, через двадцать четыре часа волновой стимулятор можно снова применять, ведомственная медицина только «за».
Он саркастически хохотнул:
— Повторно! Кстати, кто дал тебе право применять спецсредства без санкции суда?
— Конечно, было бы справедливее и законнее расстрелять гада на месте, — сказал я зло.
Очень зло я сказал. Мы долго смотрели друг на друга, и он все понял. Он снял фуражку и протер ее изнутри.
— Я начал говорить, но отвлекся, — произнес Барабаш, глядя вбок. — Уполномочен поставить вас в известность, товарищ Жилин, что принято решение о вашей депортации. Основание: преднамеренная ложь в анкете. Вы — агент незаконного образования, называемого Мировым Советом, что подтверждено соответствующим запросом, а ваш работодатель — сам председатель, товарищ Эммануэл.
— А ты на кого теперь работаешь, комиссар? — спросил я его. — Неужели все на того же?
— Просто — работаю, — ответил он сухо. — Я всегда и всюду — просто работал, без всяких местоимений и предлогов. Все, что я могу для вас сделать, это оформить показания только по последнему инциденту, я имею в виду нападение в баре.
Здесь, по-моему, все ясно, мы отправим подследственного на психиатрическую экспертизу. Что касается других инцидентов с вашим непосредственным участием… Я придержу эти дела, пока вы не уедете. И это все, что я могу сделать.
Он выговаривал словечко «ВЫ», как будто специально готовился, репетировал. Непросто было человеку, пусть и продолжал он служить тайным структурам Управления внутренних расследований. Одно дело — на «вы» с врагом, с начальством, с предавшей женщиной, и другое дело — с боевым товарищем, который тебя любил. Как я мог забыть, что из Совета Безопасности просто так не уходят, разве что в слегачи или в скандальные писатели!
Мы двинулись дальше, а стереовизор между тем продолжал посылать мне в спину нервные импульсы новостей. Большая группа молодых планетологов, исследовавших полярные области Венеры, покорила высочайшую точку этой планеты, обозначенную на картах как высота 70. Герои, совершившие восхождение, предложили назвать вершину Пиком Строгова — в честь известного русского писателя, много сделавшего для формирования образа будущих космопроходцев, и только что пришло сообщение, что Планетографический Комитет принял положительное решение… Я остановился, не сделав и пары шагов. В голове моей закрутился вихрь. В голове моей взорвалась термическая бомба. Пик Строгова. Как это понимать? Что бы это значило — совпадение или… Надо бы присесть, подумал я, но тут меня заметил менеджер.
Менеджер помахал мне рукой, выбираясь из-за своей стойки.
— Как кстати, — подбежал он в полном восторге. — Вам недавно прислали… — Он протянул заклеенную коробку и неожиданно козырнул. — От товарища Строгова.
Вот еще совпадение, кисло отметил я. Специально ждал, пока я новость услышу? Кто же козыряет с непокрытой головой, мысленно ответил я ему, разглядывая почту. Хотя бы казенную панаму надел, дружок, хотя бы чепчик у мамы попросил… Управляющий исчез, не дожидаясь моего «спасибо» или иной формы благодарности. К посылке было подшито письмо. Одолеваемый нехорошими предчувствиями, я вскрыл пергамент. «Ванечка, Вы забыли у меня эти минералы. Вероятно, они нужны Вам для работы. ДД.» Забыл — это понятно, подумал я. Нужны для работы. Но почему именно сегодня на карте Венеры появился пик Строгова? Я сел на ближайший плетеный диван; я ощущал острую необходимость сесть.
— Слушай, Бэла, — сказал я умоляюще. — Ноги не слушаются. И вообще, ты же знаешь, какие у меня были день и ночь. Человек я не молодой…
— «Не молодой», — повторил он с сердцем. — Накуролесили в «Семи пещерах», как супермены какие-нибудь, и еще жалуются. Воображаю, какой иск они вчинят Советскому Союзу… Врача вернуть?
— Выживу, — сказал я. — Полковник Ангуло арестован?
— Полковник Ангуло исчез, Жилин.
— Комиссары не лгут, — сказал я. — Да ты не волнуйся, уеду я, уеду. Вот отдышусь, и тотчас на вокзал,
— Сначала — в Управление. — Он постоял в неуверенности, размышляя, как быть, и решился: — Я подожду вас на площади. Надеюсь, обойдемся без трюков?
— А как же утренняя месса, комиссар? — невинно справился я. — Разве не должно вам в это время сидеть в костеле?
— Да, насчет костела ТЫ правильно догадался, — произнес он с непонятным выражением. — Днем я специально сбежал из Управления, чтобы с одним засранцем не встретиться.
— Ты в самом деле веришь в Бога? Ты, бывавший в Космосе?
— Я не бывал в Космосе, — ответил он предельно серьезно. Как и ты, не обольщайся.
Он ушел, не пожелав мне здоровья.
Прежде чем распаковать посылку, я осмотрелся. Это был тот самый диванчик, на котором мы с Кони Вардас беседовали вчера о проблемах похудания: живая изгородь, бассейн с кувшинками, метлахская плитка… Круг замкнулся.
Пик Строгова.
Как все это понимать? И что тут, собственно, понимать? Яснее ясного. Старик обнаружил камни на своем письменном столе, взял их в руки — и… Покорители Венеры ощутили острейшую потребность назвать величайшую вершину этой планеты в честь величайшего писателя. Если что-то исполняется, значит, кто-то это пожелал. Могут у старика быть маленькие слабости? И могут, и наверняка есть. Но дело, конечно, не в Строгове и не в его слабостях. Да, я пытался подбросить Учителю свои заботы, я трусливо перекладывал ответственность на чужие плечи, какими бы тактическими соображениями при этом ни руководствовался, но дело также и не в этом. Дело было именно в ответственности… Я ведь не хотел сюда ехать, отчетливо вспомнил я. Операция «Время учеников» не вызывала у меня ничего, кроме недоумения. Однако же — поехал. Зачем? Что-то вдруг потянуло меня в этот город, и Строгов — только повод, кстати подвернувшийся. Если бы не было Строгова с его абулией, я все равно бы сорвался с места. Чья-то властная рука вытянула меня из коробки с марионетками и бросила на эту сцену. «Вас вызвали.» Кому-то понадобилось, чтобы здесь появился писатель Жилин, жаль только, что фантазии у этого несчастного кукловода достало только на хорошо организованную глупость, — и закрутился вихрь телефонных звонков, созывающих учеников к одру угасающего учителя… Я ужаснулся, потому что сомнения исчезли. Все сложилось. У какого писателя так было? Что ни придумаешь, — сбудется, сложится в точности! Писатели, бывало, предсказывали будущее, причем довольно конкретно, с именами, названиями и местами действий: взять ту же катастрофу с «Титаником» или противостояние двух шахматных королей — Каспарова и Карпова. Предсказывали, и не больше! Но творить будущее самому? Как не сойти с ума, как не потерять голову от собственной власти? Реальность — это паутина, дернешь на одном конце, отзовется на другом. Возможно ли учесть все мельчайшие, невидимые взаимосвязи и взаимозависимости? Власть творца ограничена его фантазией. Недостающая буква в Слове — это и есть фантазия творца, вот почему солидные, рассудочные люди в галстуках обречены на проигрыш в своих отчаянных поисках…
