Сотня способов подступить к щепетильному вопросу лезла ей в голову, но она решила, что не стоит ходить вокруг да около.
– Я вижу здесь только одну кровать. Несколько долгих секунд Сэммон-младший просто смотрел на неё – смотрел прямо в глаза.
– Да, – сказал он наконец. – А зачем нам две кровати?
– Квазаманские женщины настолько безотказны? – спросила Джин напрямик.
Дауло поджал губы.
– Иногда я забываю, что ты – чужестранка. Нет, квазаманские женщины не слишком уступчивы, они лишь привыкли мыслить реалистично. Они понимают, что женщине не обойтись без мужчины, а я, будучи наследником могущественной семьи, не совсем тот мужчина, которому можно отказать.
По спине Джин пробежала дрожь отвращения. На какое-то мгновение окружавшая Дауло аура вежливости и обходительности треснула, обнажая нечто малопривлекательное. Богатый, могущественный, возможно, избалованный, он, вероятно, получал все, что хотел, с самого своего рождения. На Авентине такие дети обычно вырастали в эгоистичных инфантильных молодых людей. На Квазаме, с её традиционно презрительным отношением мужчины к человеческим существам противоположного пола, подобные индивидуумы становились, вероятно, деспотами.
Джин попыталась отогнать от себя эти мысли. «Здесь совершенно другая, отличная от нашей культура, – твердо напомнила она себе. – В данном случае экстраполяция*, вероятно, неприемлема. Просто характер здешнего строго иерархического общества неминуемо накладывает отпечаток на личную жизнь каждого человека».
И все же Джин решила раз и навсегда установить основные правила взаимоотношений между нею и этим «наследником могущественной семьи». * Экстраполяция – метод научного исследования, заключающийся в распространении выводов, полученных из наблюдения над одной частью явления, на другую его часть. (Примечание переводчика)
– Итак, – начала она холодным тоном. – Значит, вы используете ваше положение в обществе для охоты за молодыми женщинами, которые не имеют выбора… и которым вы… вероятно, иногда милостиво намекаете на то, что в один прекрасный день женитесь на них? Да ведь такое отношение хуже чем поведение крисджо! Те, по крайней мере, не скрывают своих намерений, преследуя намеченную ими жертву.
Глаза Дауло полыхнули гневом.
– Вы не знаете о нас ничего, – процедил он сквозь стиснутые зубы. – Ни о нас всех, ни обо мне в частности. Я не пользуюсь женщинами в качестве игрушек в моих любовных играх, равно как и не даю обещаний, которые не намерен выполнять. Уж это вам давно следовало бы уяснить – иначе зачем я здесь?
– Тогда, думаю, никаких проблем не возникнет, – примирительно сказала Джин.
Огонь в глазах Дауло постепенно погас.
– Ну вот, теперь ты играешь мною. Я рискую ради тебя своим положением и честью, а взамен ты вызываешь во мне ярость, захлестывающую все другие чувства.
– Не нужно говорить, что ты руководствовался какими-то, как ты выразился, «другими чувствами», согласившись сопровождать меня, – отпарировала Джин. – Но раз уж ты затронул эту тему, скажи мне: прими я твои.. предложения, мог бы ты допустить, что я сама манипулировала тобой, пользуясь положением твоей сексуальной партнерши?
Дауло отвел взгляд и, немного помолчав, вздохнул.
– Мог бы, наверное. Но разве ты уже не манипулируешь мною, окружив себя завесой таинственности, которая, вероятно, рассеялась бы, прояви ты себя как обыкновенная женщина, нуждающаяся в мужчине?
Джин покачала головой.
– Я не манипулирую тобой, Дауло Сэммон. Ты помогаешь мне, руководствуясь рациональным семейным своекорыстием, это мы с тобой уже обсуждали. Ты слишком умен, чтобы принимать решение, основанное лишь на зове гормонов.
Юноша горько улыбнулся.
– Ловко ты подвела к тому, что, держась от тебя подальше, я тем самым сохраняю честь своей семьи. Ты способный игрок, Жасмин Моро.
– Это не игра…
– Ладно, прекратим эту дискуссию, – повернувшись к девушке спиной, Дауло потопал к сумкам и, порывшись в одной из них, извлек одеяло. – Ложитесь-ка лучше спать, нам придется встать рано, чтобы не опоздать к молебну.
Он подошел к дивану и расстелил одеяло.
«Молебен? – удивилась Джин. – В Милике ничего подобного не было. Или места для молебнов существуют только в городах»?
Она открыла было рот, чтобы спросить… но решила, что не следует продолжать разговор.
– Понимаю, сказала она. – Спокойной ночи, Дауло.
Тот буркнул в ответ что-то нечленораздельное. Джин вошла в спальню и закрыла за собой дверь.
Присев на кровать, она задалась вопросом, правильно ли поступила, отказавшись разделить ложе с Сэммоном-младшим. Не лучше ли было принять его недвусмысленное предложение?
Джин решительно тряхнула головой. Нет, не лучше. Нельзя связывать себя эмоциональными узами с деловым партнером… почти врагом к тому же.
«Не забывай, зачем ты здесь и кто ты есть. Ты – Кобра. И, будучи Коброй, ты обладаешь сверхмощным оружием. Так что нет никакой нужды использовать в качестве оружия ещё и собственное тело».
Дауло должен понять её. Джин надеялась.
***
Дауло разбудил её сразу же после восхода солнца, и, умывшись по очереди в необычайно тесной ванной комнате, они вышли из дома.
При дневном свете Азрас представлял из себя совершенно иное зрелище, нежели ночью. Как и во всех городах Квазамы, о которых рассказывал дядюшка Джошуа, нижние этажи зданий были выкрашены в невообразимые, неистовые цвета, пульсировавшие, казалось, какой-то внутренней энергией. Над этим буйством красок верхние этажи зданий сияли ослепительной белизной, демонстрируя ухоженность, которая предполагала или «здоровый» городской бюджет, или высокую гражданскую гордость горожан. А может, и то, и другое.
Но Джин больше всего интересовали люди.
Несмотря на ранний час, их было на улице довольно много – по меньшей мере сотни три в пределах ближайшей видимости – и все они шли, будто влекомые неведомой силой, в одном направлении. В том же, в каком двигались Джин и Дауло. «Неужели все спешат на молебен»?
– Куда конкретно мы идем? – тихо спросила Джин.
– В одну из городских сахад, – ответил Дауло. – Всем – даже приезжим следует посещать пятничный молебен.
«Сахада». Слово показалось знакомым. Ну да, правильно – Дауло показывал ей миликовскую сахаду во время первой прогулки по деревне, но тогда Джин все ещё выдавала себя за квазаманку и побоялась задавать вопросы. Но почему Дауло не удосужился сводить её в деревенскую сахаду? А, ну конечно. Видимо, подобного рода богослужения осуществляются еженедельно, а первую свою пятницу на Квазаме Джин провела, лежа пластом, выздоравливая от полученных при крушении шаттла ран. И Нот теперь Джин столкнулась ещё с одной непредвиденной проблемой: она не имела ни малейшего представления о том, что являет собой эта са-хада и как там надлежит вести себя.
