Отпивая чай маленькими глоточками, Эрин размышляла, что ей делать дальше. Случившегося она не боялась. Мало что могло испугать Эрин Басс. Это изумляло одних и смущало других. Но в самом деле: чего бояться в этом мире? Несчастье, разорение — это один поворот колеса, болезнь — другой поворот, смерть — всего лишь переход из одного состояния в другое. Должное случиться — случится, а за всем этим кроется великий поток космической энергии, создающий иллюзию, которую люди называют Вселенной. Она знала, что остальные обитатели Св. Себастьяна считали ее чокнутой, или несчастной, или же настолько оторванной от реальности, что она стала и той, и другой одновременно («Ну, вы понимаете: жила за счет оставшегося от отца фонда, ни одного дня не работала»). Все это не имело значения. Она сотворила здесь свою жизнь, свой мирок из книг, медитаций и добровольной работы в качестве сиделки в лазарете, и если ее прошлое отнюдь не совпадало с тем, что воображали другие жильцы, то были их иллюзии. Сама она никогда не думала о прошлом. Оно вернется снова, или не вернется, как пожелает майя[18].
Но все же надо было что-то делать в связи со всеми этими недавними происшествиями. Они затронули не только ее, но также и Генри Эрдманна и, как ни странно, Эвелин Кренчнотид. Хотя, если подумать, то ее, Эрин, подобное не должно удивлять. У всех есть своя карма, в том числе и у Эвелин, и не дело Эрин размышлять о том, какие процессы идут в глубинах этой крикливой и пестрой оболочки, именуемой Эвелин Кренчнотид. К вершине горы ведет множество троп. Так что Эрин следует поговорить с Эвелин точно так же, как с Генри. Возможно, имеются и другие. Может, ей нужно…
Зазвенел дверной звонок. Оставив чай на столе, Эрин нацепила юбку-шаль поверх трико и прошла к двери. Там стоял, опираясь на ходунки, Генри Эрдманн. Его лицо представляло собой застывшую маску, как бывает у людей, подавляющих сильные эмоции.
— Миссис Басс, мне нужно кое-что обсудить с вами. Могу я войти?
Странное чувство охватило Эрин. Не приток сил после занятий йогой и не голубой покой и отстраненность, достигаемые в медитации. Что-то иное. У нее бывали моменты таких переживаний, и она уже знала: должно случиться нечто важное. Это предчувствие исходило не из мистических глубин, а, скорее всего, от бессознательного чтения языка тела. Но в любом случае оно сулило важные перемены в жизни.
— Конечно, доктор Эрдманн. Заходите.
Она широко распахнула дверь и отступила в сторону, но Генри не тронулся с места. Может, просто выдохся? Ему, как Эрин слышала, было уже девяносто, на десять лет старше ее самой. Но она-то на протяжении всей жизни поддерживала прекрасную форму постоянными занятиями йогой и коррекцией фигуры. Она никогда не курила, не пила спиртного и не переедала. Все ее удовольствия носили чисто эмоциональный, духовный характер. Да и их испытывать осталось уже недолго…
— Вам помочь? Может, я…
— Нет-нет! — Он, похоже, наконец собрался с мыслями и двинул свои ходунки к столу. Дюйм за дюймом. А потом бросил через плечо с искусственной небрежностью, что лишь сильнее выдало его напряжение: — Час или полтора назад в Св. Себастьян забрались воры. Они вскрыли сейф в офисе, тот, где хранилось ожерелье Анны Черновой.
Эрин никогда ничего не слышала об этом ожерелье. Но на нее с ошеломляющей силой тут же вновь обрушился водопад ярких красок и образов, и она поняла, что была права: что-то случилось и отныне ничто уже не будет таким, как прежде.
Восемь
По крайней мере в десятый уже раз Джейк Дибелла схватил распечатки результатов функциональной ядерно-магнитно-резонансной томографии, вгляделся в них с отчаянием человека, занятого безнадежным делом, и снова отложил. Затем яростно помассировал глаза костяшками пальцев. Когда он отвел руки от лица, его маленький пустой кабинет в Св. Себастьяне выглядел расплывчато, но распечатки не изменились. «Вот твой мозг в процессе разрушения», — подумал он, хотя мозг на распечатках был как раз не его. То был мозг Эвелин Кренчнотид, который после того, как эта болтливая леди пришла в себя, работал ровно так же, как всегда.
Но результаты сканирования были ошеломляющими. Когда Эвелин лежала в трубе ЯМР-томографа, все внезапно изменилось в промежутке между двумя мгновениями. Первый снимок: нормальный рисунок распределения потоков крови и насыщения кислородом, а вот следующий…
— Можно?
Джек вздрогнул и выронил распечатки. Он не слышал, как открылась дверь или чтобы кто-нибудь в нее стучал.
— Заходи, Керри. Извини, я не… Эй, не надо, я сам…
Но она уже согнулась и одной рукой собирала разбросанные по полу бумаги, свалившиеся с его рабочего стола. А другой прижимала к бедру картонную коробку. Когда Керри выпрямилась, Джейк обратил внимание на ее розовое лицо, обрамленное распушенными золотыми волосами. Она выглядела, как утрированная статуэтка викторианской эпохи. А в ее коробке он разглядел какой-то цветок, картинку в рамке и прочую мелочевку.
Вот как! Ну, это Джейк уже проходил.
— Я тут кое-что принесла для вашего офиса, — сказала Керри. — А то выглядит он уж больно пусто. Тепла нет.
— Спасибо. Вообще-то мне и так нравится.
И Джейк демонстративно погрузился в изучение распечаток, что было, конечно, с его стороны грубовато, но лучше пресечь все эти поползновения с самого начала. Керри положила коробку в раскладное кресло. Джейк все также ее игнорировал, надеясь, что она уйдет.
Вместо этого он услышал:
— Это томограммы доктора Эрдманна? И что они показывают?
Джейк поднял глаза. Керри внимательно глядела на распечатки, не на него, тон был нейтральным, разве что пробивалась озабоченность здоровьем доктора Эрдманна. Он вспомнил, как трогательно Керри заботилась о докторе и как Эрдманн с благодарностью принимал эту заботу, и устыдился. Похоже, он выставил себя законченным нарциссом, полагающим, что каждая женщина мгновенно влюбляется в него. Да… скромнее надо быть!
И чтобы не выдать смущения, он начал ей отвечать, как стал бы говорить с коллегой.
— Нет, это результаты Эвелин Кренчнотид. У доктора Эрдманна все в норме, его распечатки ничем не примечательны… в отличие от этих.
— И чем же особенны эти?
Внезапно Джейк ощутил потребность высказаться, возможно, для того чтобы самому представить, что же его поставило в тупик. Он обошел вокруг стола и вручил ей материалы.
— Видите эти желтые области в мозгу? Это картинка уровня насыщения кровью и кислородом. И означает она, что в тот момент, когда проводилась ЯМР-томография, эти участки мозга исследуемого субъекта были активны — в данном случае необыкновенно активны. А они такими не должны быть!
