Когда Гезун поел и попил, он внимательнее рассмотрел Ро. Она была невысокого роста. Как и большинство женщин Тифона, она носила обтягивающее, короткое платье, которое прикрывало её тело от колен до живота. Узкая лента тянулась впереди, между обнажёнными грудями, и обвивала шею.
Гезун провёл рукой по телу девушки. Та стукнула его по пальцам:
— Отец тебя предупреждал! Тети может увидеть.
Гезун не стал настаивать. В конце концов, возможности у него ещё будут.
Вернувшись в обиталище Угафа, Ро перерезала горла летучих мышей и собрала кровь в чашу, в то время как Угаф жёг ладан и пел заклинания. Когда Ро закончила, в чаше оказалось немногим больше столовой ложки крови. Что-то появилось в волшебном круге, который нарисовал Угаф.
Поначалу Гезун думал, что это была кошка, но на самом деле появилась какая-то маленькая лиса со вздёрнутым носом и огромными ушами. Она пробежала по внутренней стороне круга и заскулила. Угаф приподнял чашу, спросив:
— Что нового, Тети?
Дух заговорил — как будто залаял:
— Рубин в левом глазу статуи Ипа, в храме Ипа, держится неплотно.
— Не очень полезно, поскольку статуя выше человека и находится за ограждением. Что ещё?
— Передняя перекладина кресла верховного жреца в храме Неба тоже еле держится. Я не думаю, что ты сможешь её выломать без инструментов, но позолота треснула, и её легко оторвать…
После нескольких подобных ответов Тети произнёс:
— Я тебе всё сказал. Где моя кровь?
Угаф поставил чашу в круг. Зверь выпил кровь и исчез.
— Что это? — спросил Гезун.
— Фенек, — ответил Угаф. — Теперь, когда ты стал опытным охотником на летучих мышей, я могу взять Ро с собой. Я попробую заняться этим рубином в храме Ипа. Если она сможет отвлечь внимание — к примеру, упадёт в обморок — я вышибу камень твоим посохом и затолкну его в щель у основания статуи. Там изысканная отделка и очень много укромных мест. А потом, через несколько дней, я вернусь и возьму рубин.
— Хо! — воскликнул Гезун. — Вы ещё не можете послать меня охотиться на летучих мышей в одиночку. Думаете, я хочу, чтобы меня сожрал какой-нибудь демон? Или желаю провалиться в ловушку?
— Ро может объяснить тебе, что делать.
— Я не стану делать это один.
— Ты должен!
— Не буду!
— Я натравлю на тебя толпу.
— Попробуйте. Их заинтересует ваша небольшая коллекция украденных святынь.
— Ну что ж… И когда ты сможешь охотиться?
— Потребуется много дней заниматься под руководством Ро.
— Он прав, отец, — сказала Ро. — Если мы потребуем от него слишком опасных вещей, то он сбежит.
— Ну хорошо, хорошо. Хотя до сих пор ты был совершенно бесполезен, а ешь ты за троих.
На следующий день Угаф, всё ещё ворча, отправился по своим делам, а Гезун и Ро вернулись к гробницам. Гезун снова попытался подступиться к девушке — и снова потерпел неудачу. Когда он обнял Ро, она разрыдалась, бормоча что-то об отце и его демонах. Гезун отпустил её, не потому что он боялся Угафа и Тети, но потому, что он был слишком добр и не хотел, чтобы девушка страдала.
Так продолжалось до тех пор, пока луна не вошла в первую четверть. Гезун переходил в наступление и получал отпор, пока однажды Ро не начала плакать раньше, чем он к ней подступился.
— Что такое? — спросил он.
— Ох, Гезун, разве ты не видишь? Я и вправду люблю тебя; всё, что я могу — это удерживать тебя. Когда ты смотришь на меня этими огромными карими глазами, все силы покидают меня. И всё же, если ты сделаешь мне ребёнка, то отец меня убьёт.
— Я позабочусь о нём.
— Ты говоришь ерунду. Он может перерезать нам шеи в любую ночь, пока ты храпишь как медведь.
— Тогда давай не будем возвращаться в ваши катакомбы. Давай сбежим в Хам.
— Отец подаст на тебя в суд и обвинит в похищении, и колесницы короля Зеремаба настигнут нас на дороге.
— Так что, мне перерезать горло твоему отцу?
— Нет, только не это! Я буду навеки проклята.
— Ну брось, ты же во всё это не веришь. Твой отец скептик.
— Я не знаю, во что верить. Он не заботится обо мне. Всё, чего он хочет — сохранить мою девственность, пока он не продаст меня богатому мужу. Как будто один из лордов Тифона пожелает жениться на дочери храмового вора! Но я не хочу его смерти; тем более, что Тети может предупредить его и даст ему возможность ударить первым.
Вернувшись в убежище, они увидели бледного и дрожащего Угафа.
— Сегодня я был на грани, — сказал он. — Совсем рядом. Я занялся тем рубином в глазу Ипа и оказался на волосок от гибели. Меня едва не схватили.
— Что случилось? — спросил Гезун.
— Я начал тыкать посохом в глаз, и вдруг откуда-то появился жрец. Он назвал меня грабителем и богохульником. Он выдал бы меня солдатом, если б я не ублаготворил его большим пожертвованием и рассказом о том, что я хотел получить магическую силу от статуи. Теперь мне придётся скрыться на какое-то время. Этот жрец предложит своим собратьям следить за мной.
— Давай я приготовлю тебе ужин, — сказала Ро. — Тогда тебе станет получше.
— Это всё твоя вина; всё из-за того, что ты не пошла со мной. Я — бедный старый благотворитель человечества, но никто не дает мне шанса. Если бы боги существовали, они не позволили бы творить такие несправедливости во Вселенной.
На протяжении всего ужина Угаф хныкал, рассуждая о том, как к нему несправедлив весь мир. После ужина, сыграв в шашки с Гезуном, он сказал:
— Пожалуй, вы, чужаки, правы насчёт сетешан.
— Почему так?
— Они — злые, неблагодарные существа, слепо унижающиеся перед самыми жестокими и мрачными богами, которых могут представить их жрецы, и отвергая просветителей, подобных мне.
— Весёлые ребята!
Угаф, который редко смеялся и никогда не замечал шуток, продолжал:
— Клянусь зелёным гиппопотамом, мои добродетели не вознаграждены! И какая это жизнь для моей дочери! Как она сможет отыскать богатого мужа, скрываясь в этих склепах?
— Почему бы вам не изменить образ жизни?
— Что я могу сделать? Не существует наград за разоблачение суеверий. Кто бы ни придумал какое-то новое кровожадное божество — он тут же наживает состояние. А я голодаю в нищете…
— Почему бы не заработать состояние тем же способом?
Угаф умолк на полуслове, словно ухватившись за идею:
— Мой мальчик, прости мне случайные резкие слова. Это было предложение, достойное гения.
— Мы сделаем нашего бога самым ужасным. Он должен ненавидеть всех и преследовать
