Короче говоря, территория вокруг аэропорта Опа-Лока почти не охраняется, а это гарантирует некоторые преимущества: например, мы с Брайаном сможем расслабиться, встряхнуться и побеседовать по душам с Ибамом. Я почти ласково посмотрел на своего нового друга и подумал обо всем том веселье, которое нам предстоит. Как же давно я не расслаблялся, не срывался с катушек и никого не пытал. А этот прекрасный человек, которого едва заметно колотит дрожь, станет отличным подопытным для моих исследований. Он заслужил особое внимание, ведь бомбы – дрянные штуки, верно? Приятно будет объяснить ему, что общество в целом не одобряет взрывов, особенно когда гибнут невинные люди.
Наверняка мы сумеем вправить ему мозги. И да, как сказал Брайан, Ибам разольется соловьем, в этом сомнений не было. Я лишь надеялся, что он не проболтается с ходу, иначе обломает все веселье.
Пока мы двигались на север, настроение у меня было весьма приподнятое, и я, то и дело переговариваясь с Брайаном, предвкушал предстоящую беседу с Ибамом. Как же долго я этого ждал! Ждали мы оба. Нам многому предстояло друг у друга научиться – всяческим техническим и процедурным нюансам, которые мы сможем наконец продемонстрировать и сравнить. Прекрасное сочетание отдыха, обучения и семейного времяпрепровождения. Я был неимоверно счастлив.
А Ибам?… Не особенно. Он не сводил глаз с Брайана, и его уже колотило, хотя вечер выдался теплый. Он побледнел и стучал зубами. Я встревожился: не болеет ли он чем-то смертельным, что убьет его еще до нашего разговора?… Это был бы малоприятный поворот. Мы бы потеряли не только нового друга (так его по-настоящему и не узнав), но и единственную ниточку к похищенным детям.
Зная, что за доброту карма воздает сторицей, я наклонился к Ибаму и похлопал его по щеке. Он отдернулся, как от пощечины, и, наконец оторвав взгляд от Брайана, уставился на меня.
– Ты как, Ибам? – спросил я с деланой заботой. Ибам ничего не ответил, продолжая смотреть на меня налитыми кровью глазами. – Estas bien, Ee-bahng? – повторил я на испанском.
Ибам трижды моргнул, но отвечать не стал. Его рот, конечно, был заклеен скотчем, но он даже не попытался ответить или утвердительно пошевелить бровями. Нет – он просто смотрел на меня, а когда моргать ему наскучило, вновь обратился к Брайану, точно боялся, что тот иначе его накажет.
Я грустно покачал головой. Да, с общением у него совсем туго, значит, работу он получил за чистый профессионализм. Должно быть, бомбы делает отменные.
Брайан тоже почти не разговаривал, и остаток пути пролетел незаметно. Вскоре мы прибыли к воротам большого склада, располагавшегося в полумиле к югу от аэропорта Опа-Лока. Брайан ввел код на замке, ворота поднялись, и мы заехали на территорию. Она освещалась вереницей фонарей, свет которых, как считается, отпугивает преступников. Но никого, разумеется, он на самом деле не отпугивает.
На нейтральной территории вроде аэропорта Опа-Лока вечно ошиваются всякие сомнительные личности – шпионы, двойные и тройные агенты, которые обладают иммунитетом к нападкам полиции, поэтому, если вдруг на складе кто-нибудь услышит вопли Ибама, вопросы задавать никто не станет – своих воплей хватит.
Хорошее хранилище – место универсальное. Здесь и свет, и электричество, и даже кондиционер, если надо. Все сделано просто, но на совесть, и волноваться, что запачкаешь пол кровью или отколупишь краску, не приходится. Сказать по правде, место это столь прекрасное, что диву даешься, зачем его вообще используют по назначению!
Хранилище было просторное. Брайан боком припарковался у входа.
– Ладненько, – сказал он и, повернувшись к Ибаму, просиял: – Веселье начинается! – Голос его звучал так радостно, что даже наш пленник понял: радуется Брайан вполне искренне – а это ничего хорошего для него, Ибама, не сулило. Он задрожал всем телом.
Брайан открыл дверцу машины и попытался было вытащить его наружу, но тот стал лихорадочно сопротивляться, так, что даже я не смог удержать его на месте.
То была пустая трата времени и сил, потому что единственным выходом из машины была открытая дверь, но так просто сдаваться мафиози не собирался. Наконец Брайан наклонился к нему и вздохнул:
– Ну перестань, Ибам. – Говорил Брайан тихо и мягко, но Ибама точно током шибануло – он задрожал пуще прежнего и, к моему удивлению, застонал и захныкал.
Нытье – зрелище всегда малоприятное, но особенно если рот и руки у тебя замотаны скотчем и течет у тебя отовсюду, кроме разве что ушей. Так или иначе, теперь наш друг перестал сопротивляться, и вытащить его из машины не составило труда. Мы так и поступили, а пока Брайан открывал дверь хранилища, я придерживал пленника. Затем Брайан вновь обернулся и затолкал нас внутрь.
Ибам ходил так, словно мышцы у него превратились в желе: ноги болтались из стороны в сторону, а ступни подкашивались, так что мне приходилось идти следом и крепко держать его за руки.
Сосредоточенный на своем деле, я не успел осмотреться, пока заходил, поэтому увидел «песочницу» Брайана, только когда тот опустил за нами стальную дверь и включил свет. Он забрал у меня Ибама, посадил его на лавку, и тут я заметил то, от чего в душе моей разлилось бы тепло, будь у меня душа. Брайан обставил это место с большим вкусом – и охарактеризовать этот стиль нельзя было никак иначе, кроме как «индустриальный наци-стоматолог». На стенах рядком висели всяческие пилы, бормашины, дрели и прочие инструменты, о назначении которых в данных обстоятельствах я мог лишь догадываться. Не поймите меня неправильно, мне доводилось видеть и секаторы для обрезки деревьев, и промышленные измельчители – просто здесь они своим присутствием меня приятно удивили. Следовало отдать Брайану должное – подход у него был в высшей степени творческий.
Брайан подвел Ибама к стоматологическому креслу, ввинченному в пол. Брайан заметно его усовершенствовал: добавил стальные перемычки для рук и ног, а также для груди и головы, которыми заковал нашего гостя, рассеянно насвистывая себе что-то под нос. Однако его насвистывание не способно было заглушить раздражающие всхлипывания Ибама.
Я подошел к столу, где стоял большой ящик с инструментами.
– Можно взглянуть? – полюбопытствовал я у брата.
Брайан мельком на меня глянул и улыбнулся.
– Разумеется, брат. А не хочешь подкинуть мне идейку, с чего начать?
– С удовольствием, – ответил я и снял с ящика крышку.
Пускай, заглянув в этот ящик, я и не ахнул от восторга, зато потерял дар речи и несколько секунд разглядывал замысловатые инструменты. Придя в себя, я принялся открывать дополнительные отсеки.
