Золотой змей, серебряный ветер
— В форме свиньи? — воскликнул мандарин.
— В форме свиньи, — подтвердил гонец и покинул его.
— О, что за горестный день несчастного года! — возопил мандарин. — В дни моего детства город Квон-Си за холмом был так мал. А теперь он вырос настолько, что обзавелся стеной!
— Но почему стена в двух милях от нас в одночасье лишает моего родителя покоя и радости? — спросила его дочь.
— Они выстроили свою стену, — ответил мандарин, — в форме свиньи! Понимаешь? Стена нашего города выстроена наподобие апельсина. Их свинья жадно пожрет нас!
— О. — И оба надолго задумались.
Жизнь полна символов и знамений. Духи обитали повсюду. Смерть таилась в капельке слез, и дождь — во взмахе крыла чайки. Поворот веера — вот так — наклон крыши и даже контур городской стены — все имело свое значение. Путники, торговцы и зеваки, музыканты и лицедеи доберутся до двух городов, и знамения заставят их сказать: «Город в облике апельсина? Нет, лучше я войду в город, подобный свинье, набирающей жир на любом корму, и буду процветать его удачей».
Мандарин заплакал.
— Все потеряно! Тяжелые дни наступили для нашего города, ибо явились ужасающие знаки.
— Тогда призови к себе каменщиков и строителей храмов, — посоветовала его дочь. — Я нашепчу тебе из-за шелковой ширмы, что сказать им.
И в отчаянии хлопнул в ладоши старик:
— Хэй, каменщики! Хэй, строители домов и святилищ!
Быстро явились к нему мастера, знакомые с мрамором, гранитом, ониксом и кварцем. Встретил их мандарин, ежась на троне в ожидании шепота из-за шелковой ширмы. И вот прозвучал шепот:
— Я собрал вас…
— Я собрал вас, — повторял мандарин, — ибо наш город выстроен в форме апельсина, а гнусные жители Квон-Си выстроили свою стену в облике жадной свиньи…
Закричали каменотесы и восплакали. Простучала во внешнем дворике тросточка смерти. Отхаркалась, прячась в тенях, нищета.
— А потому, — сказали шепот и мандарин, — мои строители, возьмите кирки и камни и измените форму нашего города!
Вздохнули изумленно зодчие и каменщики. И сам мандарин вздохнул изумленно. А шепот нашептывал, и повторял за ним мандарин:
— И мы отстроим наши стены в форме дубинки, которая отгонит свинью!
Вскочили с колен мастера и закричали от радости. Даже сам мандарин, восхитившись своими словами, захлопал в ладоши, поднявшись с трона.
— Быстрей же! — воскликнул он. — За работу!
А когда ушли люди, веселые и деловитые, мандарин повернулся к шелковой ширме и с любовью воззрился на нее.
— Позволь обнять тебя, дочь моя, — прошептал он. Но ответа не было, и, шагнув, за ширму, мандарин не нашел там никого.
«Какая скромность, — подумал мандарин. — Она ушла, оставив меня радоваться победе, словно я одержал ее».
Новость расходилась по городу, и жители славили мудрого мандарина. И каждый таскал камень к стенам. Запускали фейерверки, чтобы отогнать демонов нищеты и погибели, пока горожане трудятся вместе. И к концу месяца встала новая стена, в форме могучей булавы, способной отогнать не только свинью, но даже кабана или льва. И мандарин той ночью спал, как счастливый лис.
— Хотел бы я видеть мандарина Квон-Си, когда ему донесут эту весть. Что за шум и суматоха поднимется! Он, должно быть, спрыгнет с утеса от злости, — говорил он. — Налей еще вина, о дочь-думающая-как-сын.
Но радость его увяла быстро, как цветок зимой. В тот же вечер в тронный зал ворвался гонец.
— О мандарин! Чума, лавины, саранча, глад и отравленные колодцы!
Задрожал мандарин.
— Горожане Квон-Си, чьи стены построены в форме свиньи, которую прогнали мы, изменив наши стены в подобие дубинки, превратили нашу победу в прах. Они построили стену в виде огромного костра, чтобы сжечь нашу дубинку!
И сжалось сердце мандарина, как сморщивается последнее яблоко на осенних ветвях.
— О боги! Путники станут обходить нас стороной. Торговцы, узрев такие знамения, отвернутся от полыхающей дубинки к пожирающему ее огню!
— Нет, — донесся из-за шелковой ширмы голос, как падение снежинки.
— Нет, — повторил изумленный мандарин.
— Передай каменотесам, — сказал шепот, как касание капли дождя, — чтобы они отстроили стену в облике сверкающего озера.
Повторил эти слова мандарин, и потеплело у него на сердце.
— И воды озера, — сказали шепот и старик, — погасят огонь навеки!
И вновь возрадовались горожане, узнав, что и в этот раз сохранил их от напасти блистательный повелитель мудрости. Побежали они к стенам и отстроили их заново, в новом обличье. Но пели они уже не так громко, ибо устали, и работали не так быстро, ибо в тот месяц, что строили первую стену, поля и лавки оставались заброшены и жители голодали и нищали.
Но последовали дни жуткие и удивительные, и каждый — как новая коробочка со страшным сюрпризом.
— О повелитель! — воскликнул гонец. — В Квон-Си перестроили стену, чтобы она походила на рот и выпила наше озеро!
— Тогда, — ответил повелитель, стоя у шелковой ширмы, — отстроим наши стены в подобие иглы, чтобы зашить этот рот!
— Повелитель! — взвизгнул гонец. — Они строят стену в виде меча, чтобы сломать нашу иглу!
Трепеща, прижался повелитель, к шелковой ширме.
— Тогда переставьте камни, чтобы походила стена на ножны для их меча.
— Смилуйся, повелитель! — простонал гонец следующим утром. — Враги работали всю ночь и сложили стену в форме молнии, которая разломает и уничтожит ножны.
Болезни носились по городу, как стая бешеных псов. Жители, долгие месяцы трудившиеся над постройкой стен, сами походили теперь на призраки смерти, и кости их стучали на ветру, как ксилофон. Похоронные процессии потянулись по улицам, хотя была еще середина лета, время сельских трудов и сбора урожая. Мандарин заболел, и кровать его поставили в тронном зале, перед шелковой ширмой. Он лежал, скорбный, отдавая приказы строителям, и шепот из-за ширмы становился все тише и слабее, точно ветер в камышах.
— Квон-Си — это орел? Наши стены должны стать сетью для него. Они построили подобие солнца, чтобы спалить нашу сеть? Мы выстроим луну, чтобы затмить их солнце!
Как проржавевшая машина, город со скрежетом застыл. И наконец голос из-за экрана прошептал в отчаянии:
— Пошлите за мандарином Квон-Си!
В последние дни лета четверо голодных носильщиков внесли в тронный зал мандарина Квон-Си, исстрадавшегося и измученного. Мандаринов поставили друг против друга. Дыхание их свистело, как зимний ветер.
