— А это тут откуда?
— Твои на нем прилетели, — спокойно ответил Семенов. — Думаешь, они пешком сюда пришли? Не-ет. Они умные. Добыли себе транспорт.
Техник мотнул головой в сторону окна.
— Я их пустил. А то чего они, как бедные родственники, на карнизе сидели.
— Можно? — Леха потянул руку к «Апачу».
— Зачем?
— Хозяину верну. Это игрушка одного мальчика.
— И не стыдно тебе у маленьких игрушку отнимать? — поинтересовался Семенов.
— Так я и хочу отдать!
— Пацану с зарплаты купишь новый, — заявил Семенов. — А этот оставь маленьким.
И вернулся к своему занятию. У него был листок с буковками-наклейками, и техник как раз лепил на борт игрушки последнюю. С вытянутой руки полюбовался на результат и, похоже, вполне довольный собой, пристроил «Апач» на пустой стол у окна.
На борту игрушки красовалась белая надпись: «ЭВАКУАТОР».
— И вот что. Мишке не вздумай говорить.
Леха понял, о чем речь, но с Семеновым надо было держать ухо востро, поэтому он на всякий случай переспросил:
— Какому Мишке?
— Приятелю своему. Директору. И вообще никому не говори. Ничего. Ни слова.
— Кроме вас?
Семенов поднял на Леху свои медвежьи глазки:
— Мне тоже не говори.
Леха коротко кивнул. Вдруг захотелось сделать «руки по швам», повернуться через левое плечо и строевым шагом удалиться к месту несения службы. Загадочно хихикая при этом.
— И перед гопотой талантами не сверкай, — сказал Семенов. — А то скоро весь город будет знать, что ты — наноробот!
* * *
У Пети был сегодня отгул, и, когда Семенов ушел обедать, Леха остался в одиночестве. Поставил стул напротив стеллажа, уселся и любовался вертолетиками.
Очень хотелось взять их обоих на руки и погладить, рассказать им, какие они хорошие, но Леха сдерживался. А потом, вдруг еще настоящие вертолетики приревнуют его к модели!
Живые существа, они такие. Вот Даша явно ревнует его к Марии. И Принц ревнует его к Марии. А мама — ко всему миру. И даже отец небось тоже к чему-нибудь или кому-нибудь ревнует. Один Семенов вне подозрений. Но Семенов — это же глыба, матерый человечище. Ходячий памятник идеальному технику-лаборанту. Интересно, есть ли у него жена и дети. А может, он… того? Наноробот? Дед с программистом Гуревичем сделали тут нескольких крошечных Семеновых, а те начали реплицировать и вымахали в этого здоровенного дядьку.
И посадили Гуревича на самом деле не за кражу ноутбука с архивом Деда, а за злостное нарушение конвенции.
А Семенова кто же посадит, он — памятник…
Вертолетик, тот, что слева, раскручивал винт.
Леха дернулся от неожиданности и сразу понял, что сейчас будет. Он протянул вперед сомкнутые ладони.
Вертолетик чуть подогнул лапки и плавным, тягучим кошачьим движением спрыгнул с полки — вперед и вниз. Подтормаживая себя винтом, мягко опустился в руки человека.
— Дружище… — проворковал Леха, едва не задыхаясь от умиления. — Здравствуй, мой хороший…
Он гладил вертолетик, как котенка, и тот медленно таял под его рукой, впитываясь в нее. Это было совсем безболезненно, только немного щекотно. Вертолетик становился меньше, меньше…
Растаял в руках.
Леха откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Он был счастлив.
Машинально он почесывал ладони.
— Вот какая я оказалась сволочь, — сказала Мария. — И даже умолять тебя о прощении бессмысленно. Я тебе кинула такую подлянку, за которую прощать нельзя. Если бы ты мне сейчас в глаз заехал, я бы поняла.
— Ну-ну, — смутился Леха. — Перестань.
— Не перестану. Ты очень добрый, но поступишь неправильно, если все простишь и забудешь. Тебе беречься надо, Лешенька…
Леха помотал головой: она произнесла это в точности как его мама.
— Ты должен помнить: раз в тебе живет пятая серия, рано или поздно к тебе подкатит тварь вроде меня, загруженная очередной микрогадостью… Меня-то подставили, а следующую купят. Это я тебе и как пиарщик говорю, и как женщина. И она полезет тебе не в душу, а сразу в постель. Она будет казаться влюбленной в тебя по уши и очень доступной. Запомни это, Леша, и будь внимателен. От тебя не отстанут. Ты им нужен.
— Если бы я… — буркнул Леха. — Себя-то мне не жалко.
— Не говори так.
В серьезных школах, где детей не натаскивают, а именно учат, прогуливать уроки — себе дороже. Но дети есть дети, их хлебом не корми, дай вырваться на свободу. Поэтому в серьезных школах за прогулы еще и дрючат с удвоенной силой. К прогулу надо подходить серьезно и умело. Он вроде побега из тюрьмы, подготовку любит: знание местности, запас провианта, цивильная одежда, документы…
К счастью, Мария не была бы Марией, если бы не сперла при первой возможности пачку фирменных нанотеховских бланков. Обстоятельный Принц сказал, что одного бланка недостаточно, отсканил печать с пропуска — и бумажка из пресс-службы с просьбой отпустить Кузнецову, Васильева и Решетникову для съемок «информационного материала» вышла прямо лучше настоящей.
Сам Принц гулял вообще по делу: у них там на полном серьезе чего-то упало и не хотело вставать. Оно бы не встало даже с его помощью, но жалко терять такой повод, и Принц сегодня удрал бы из школы по-любому.
Чтобы уж точно не спалиться, засели у Марии на кухне, в скромном папином особняке на окраине. Дом строился еще в «бандитские» времена и выглядел крепостью: стены толстые, окна словно бойницы. При необходимости тут можно было продержаться.
Первым выступал Леха, сухо и глухо, и уложился в три слова.
— Вот, — сказал он, положил руку на стол, и из-под манжета выполз на ладонь небольшой, в половину спичечного коробка, серебристый вертолетик. — Пятая серия.
В кухне повисло гробовое молчание, а потом Даша пискнула:
— Ой! А можно его… Погладить?
Леха с улыбкой протянул ей ладонь, но не тут-то было: вертолетик спрыгнул на стол, бодро скакнул с него на плиту, оттуда на шкаф и затаился на стратегической высоте.
— Эй! — крикнул Леха, потом отмахнулся. — Ладно, домой пойду, с собой заберу. Маш, не бойся. Мебель деревянная? Тогда не погрызет.
Он собирался на том и закончить, полагая, что умным — достаточно, но его растормошили и заставили говорить. Пока Леха рассказывал свою историю — предупредив, что это по большей части домыслы и гипотезы, — все активно крутили головами, пытаясь углядеть вертолетик. Но тот или спрятался, или ушел бродить по дому.
Потом говорила Мария, и ей, как настоящему пиарщику, удалось компанию несколько раз рассмешить. Хотя рассказывала она такой триллер, что впору прятаться под стол.
