Птица-Цифра тоже стрелял, держась в арьергарде их крохотной армии. И тоже из тазера, не намереваясь причинять людям серьезного вреда.
Оглядываясь на молодого самца, Петрос незаметно для себя кусал губу. Победитель Лотереи казался ему значительно более вменяемым, менее отягощенным личными проблемами, болезнями мозга или дефектами родительской дрессуры, чем самочка Йанна. Несмотря на то что последняя проявила отнюдь не заурядную сообразительность и способность вступать в контакт с человеком, симпатии оператора оставались на стороне Птицы-Цифры…
В какой-то момент – над головой импульсы тазерных винтовок оставляли проплешины в тонких плитках потолочного покрытия – водитель буровой колонны даже пожалел, что позволил себе ввязаться в эту авантюру. Что отправился с нелюдями, что вызвался нести сумки.
Но уже через мгновение Петрос вспомнил волну непреклонных намерений, прокатившуюся от Йанны. Вспомнил, как сам, по собственной воле и в стремлении отплатить добром, привел врага в дом своей семьи. И снова окреп в решимости помешать пустышечнице довести ее план до конца…
Он обязательно разрушит замыслы самки синантропа. Еще не знает, каким образом, но сделает это. И этим искупит вину. Осталось лишь придумать, как избавиться от содержимого рюкзака или заставить Йанну отказаться от задуманного. Петрос сможет это осуществить. В конце концов, удача ему пока сопутствует, разве не так?
Поверила же предводительница отряда, что он действительно желает помочь, причем из самых чистых побуждений? И Птица-Цифра поверил, даже не стал проверять логос Петроса на искренность, требуя рукопожатия. Это, кстати, инженера и спасло – самое настоящее проявление удачи и дерзкой самонадеянности скуднодухих. И вот он тут, вжимается в полированный пол под выстрелами тазеров, мечтая поскорее увидеть и обнять супругу. Но сначала – избавиться от страшной ноши, содержимого одного из рюкзаков…
От раздумий отвлек новый бой, в который ввязались обитатели Циферблата, такие чужеродные в безупречной чистоте и прохладе «Голиафа». Точнее – очередной этап постоянно бурлящего боя, в который превратилось их перемещение по этажам комплекса.
Йанна отшвырнула разряженный парализатор. Подхватила у распластанного охранника новый: массивный, многозарядный, винтовочного типа. Таким же вооружила и Птицу-Цифру. А вскоре даже пустила в ход старинный черный пистолет, отбросив в укрытие отряд полиции, собиравшийся обстрелять террористов газовыми гранатами.
Судья по эмоциональным всплескам, донесшимся до Петроса, пустышечница кого-то ранила. Причем тяжело, вызвав у оператора № 53 новую волну щемящей боли. Как ни крути, а самка оставалась жестокой и бессердечной зверюгой, миловидной внешне, но совершенно чужой и опасной внутри…
А еще она беспрерывно вопила. Громко, надрывно, злобно.
Оператор, заткнувший уши обрывками рубашечного рукава, разумеется, не понимал ни слова. Но прекрасно чувствовал, какой безжалостный вал нечистоплотной негативной энергии катится по коридорам, наматывая на свои невидимые серпы все новые и новые ругательства. Становясь сильнее, больше, голоднее.
Йанна вышагивала по этажам великолепнейшего здания всех Девяти Куполов, и перед ней стелилось воплощенное в речь чудовище – мрачное, подавляющее, гнетущее, наотмашь бьющее щупальцами гнева и отчаяния.
Переполнявшая Йанну злость кипела так шумно и ярко, что выстреливаемые ею фонетические бомбы обладали невероятной силой. При этом целила пустышечница исключительно в охранников и полицейских. Пользовалась речью как грубым, но крайне эффективным оружием. Люди, вставшие на пути самки без специальных глушилок, валились на пол срубленными колосьями, чтобы еще через миг уснуть от тазерного залпа. Петрос устыдился, поймав себя на подленькой мысли: он был рад тому, что дурные слова и угрозы нацелены не на корпатрицианта Бродова или него, слабого инженера-носильщика.
Изгнав низменное облегчение, мужчина задумался: как скоро администрация «Голиафа» бросит на драку с недочеловеками более подготовленных воинов? Профессиональных ловчих, следопытов-эмпатов или просто бронированную пехоту, оснащенную вербальными блокираторами? Наверное, уже скоро – бесконечным продвижение пустышечников по кварталам комплекса оставаться не могло…
Корпатрициант, хвала Единому Божеству, пока оставался цел. Насколько видел инженер, осматривая светлый костюм корпоративного босса, даже не ранен. Разве что логосом потух, испытав на себе губительное воздействие дикарской речи. Но старался держаться, и даже ободряюще подмигивал носильщику, когда Йанна вертела живой заслон в разные стороны и пленникам удавалось встретиться взглядами.
Вероятнее всего, именно он вел нелюдей по лабиринтам «Голиафа».
Иначе целенаправленное движение отряда по его недрам Петрос объяснить не мог. И был благодарен Бродову за выбор именно такой стратегии общения с террористами. Ведь еще в самой первой комнате, где коварная хищница сумела избавиться от оков, корпатрициант мог предпочесть славную и непокорную смерть. Не предпочел, спасибо ему за это. И теперь мог послужить верным союзником, когда оператор наконец-то придумает, как обезвредить противников…
Лифтами террористы и заложники больше не пользовались – видимо, Йанна догадалась, что там, болтающихся на многометровой высоте, их могут заблокировать и усыпить газом. Однако даже по эскалаторам или лестницам, как центральным, так и аварийным, все четверо двигались весьма последовательно и целеустремленно.
Эта непоколебимость пугала Петроса.
С каждым шагом, с каждым шипением выстрела или поворотом пустого коридора она все крепче и крепче впивалась в шею, подсовывая тревожные образы. Потому что одного взгляда на брикеты, хранящиеся в рюкзаке самки, хватало, чтобы оценить масштабы приближающейся катастрофы.
Пластид был промышленным. Наверняка украденным со строительных площадок корпорации Селиванова. Там, где в лазерном прожигании или аккуратном бурении не было необходимости, инженеры «СибСтроя» часто снижали себестоимость проходческих работ применением примитивной взрывчатки. Однако от своего мирного назначения она не становилась менее разрушительной, чем лучшие военные разработки…
Тзынь-тзынь, это по блестящему полу катится граната. Логосы синантропов становятся темно-пурпурными, с черными слюдяными прожилками страха. Все четверо, как одно существо, совершают рывок за угол.
Взрыв, вспышка слепящего света выворачивает цвета наизнанку.
Вужж-вужж! – это лупят тазеры, очередями, часто и злобно. Йанна кричит, но ее рык пропадает втуне – теперь на бойцах «Голиафа» специальные шлемы. Тявкает черный пистолет, слышен вскрик. Птица-Цифра тоже стреляет, и тоже из пистолета, звенят гильзы. Петрос вжимает голову в плечи, словно это может защитить.
