Конан, тоже испивший немало, с одобрением мотнул головой. Они с Эйримом сидели за грубо отесанным столом в обширном бревенчатом покое с закопченными сводами, в личных чертогах ванирского вождя. Пол здесь устилала солома, за спинами пирующих пылал огромный очаг, а по бокам тянулись низкие полати, устланные шкурами; над полатями висело оружие, награбленное с половины мира. Еще здесь были две двери: одна, в дальней стене, вела во двор, а другая, около очага - в Длинный Дом, где коротали зимнее время воины Эйрима. Больше в хозяйской горнице не имелось ничего примечательного - если не считать мохнатого пса, трех седоусых соратников-ванов, нескольких бочонков с пивом и вином, а также заставленного блюдами стола. На одном из этих блюд разлеглась зажаренная целиком свинья, уже обглоданная на три четверти.
Рога сдвинулись с глухим стуком, плеснула густая пивная пена. Все пятеро - гость, хозяин и седоусые витязи - выпили за врагов.
- Хорошо ты сказал, брат, - вымолвил Конан, отирая рот нетвердой рукой. - Х-хорошо, клянусь Кромом! Ч-человек жив, пока у него есть враги! Он сделал паузу, наблюдая, как Найрил, один из седоусых, наполняет рога по новой из полупустого бочонка. - Но ч-человеку нужны и друзья, Эйрим! Так выпьем же за них!
- Хмм, дрр-рузья... - протянул охмелевший вождь ваниров, поглаживая шрам на подбородке. - Дрр-рузья - сомнительное дело, брат Конан... Врр-раг он всегда врр-раг... А дрр-руг - сегодня дрр-руг, а завтра - врр-paг. И пока он жив, морр-ржовы кишки, не разберешь, кто он таков!
Конан не стал спорить. Обглодав последние остатки мяса со свиной ноги, он швырнул кость псу и предложил:
- Т-тогда выпьем за п-покойных друзей, брат Эйрим. С мертвецами-то все ясно!
- Вот с этим я согласен, брат Конан! - ухмыльнулся владыка Рагнаради. Три седоусых воина, кормчие его кораблей, враз кивнули головами. Найрил, Храста и Колгирд плавали еще с Сеймуром Одноглазым, отцом Эйрима, и, после вождя, являлись самыми важными людьми в усадьбе Рагнаради. Их присутствие на пиру было знаком особого почета, оказанного Эйримом, сыном Сеймура, Конану из Киммерии - и никак не меньшим, чем жареная свинья на столе. Не так уж много у Эйрима оставалось свиней в хлеву после долгой зимы и голодной весны! Однако он не поскупился, велел заколоть самую жирную.
Трое кормчих почти не вмешивались в беседу хозяина с гостем - то ли были молчаливы от природы, то ли предпочитали налегать на пиво и мясо, пока того и другого имелось вдосталь. Окинув взглядом их покрасневшие от хмельного лица, Конан осушил рог и пристально уставился на ванирского вождя.
- А скажи-ка мне, брат Эйрим, п-почему ты не стал пить за ж-живых друзей? Не х-хотел ли ты нанести мне обиду? В-ведь я - ж-жив, и я т-твой друг! Уже целый день и п-половину ночи - друг!
Подсчет был совершенно точным - они начали пить со вчерашнего утра, едва лишь Конан с Идрайном заявились в усадьбу, а сейчас стояла глухая ночь. Прошло достаточно времени, чтоб подружиться до гробовой доски.
Эйрим взлохматил густые волосы, отливавшие начищенной медью. Ванирский вождь был года на три постарше Конана и почти столь же высок и широк в плечах, как киммериец. Большой вождь, храбрый и удачливый, как сказал Хорстейн, сын Халлы, и было это чистейшей правдой, ибо владел Эйрим и людьми, и кораблями. Но истиной являлось и другое, тоже поведанное Хорстейном: удача Эйрима могла кончиться в любой момент, В усадьбе его находились незваные гости, сотня отщепенцев из Кро Ганбора, и он не мог тронуть их, поскольку опасался угроз колдуна. Пока что он даже не хотел говорить на эту тему, обрывая Конана всякий раз, когда тот упоминал Гор-Небсехта. Но историю об Острове Снов и его зеленоглазой владычице выслушал с интересом. Конан поведал ее, ничего не утаив - кроме загадочной природы Идрайна, своего слуги. В ответ Эйрим буркнул, что остров в теплых морях, видать, тот самый, что интересует стигийского колдуна. При этом он многозначительно переглянулся со своими кормчими.
Сейчас, убедившись, что рога наполнены до краев, вождь встал, слегка покачиваясь, и вполне рассудительно промолвил:
- Я не желаю нанести тебе ни обиды, ни оскорбления. Ни того, ни другого, брат мой Конан. Брат, а не дрр-руг! В этом большая р-разница.
- Какая?
- Клянусь Имирр-ром! Разве ты не понимаешь? Я же говорил: дрр-руг может стать недрр-ругом, а брат - всегда брат.
- Вроде врага? - уточнил Конан.
- Врр-роде, - подтвердил Эйрим.
- Так в-выпьем за братьев?
- Выпьем!
Они выпили, и хозяин Рагнаради кивнул Найрилу:
- Наливай!
- Пиво кончилось, - ответствовал тот, пнув ногой бочонок.
- Наливай вина! Барр-рахтанского!
- Кончилось.
- А арр-гоское?
- Тоже.
Покачиваясь, Эйрим недоверчиво разглядывал опустевшие бочонки, потом распорядился:
- Пусть р-рабы несут аквилонское! И еще пива! Побольше!
Вино и пиво было доставлено без промедлений. Перед очередным возлиянием пирующие решили покончить с жареной свиньей, и некоторое время в бревенчатом чертоге раздавались лишь чавканье, хруст да стук костей, которые бросали собаке - огромному мохнатому псу, вертевшемуся у стола.
- Вот, - сказал Эйрим, лаская широкой ладонью загривок своего любимца, - вот настоящий дрр-руг, который не предаст! Потому что не умеет!
- Т-тогда выпьем за псов, - сказал Конан.
- Выпьем!
Красное аквилонское хлынуло в рога, а из них - в глотки. Способность ваниров поглощать еду и хмельное питье казалась неистощимой, но Конан им не уступал. За долгие дни скитаний по равнинам Ванахейма ему до смерти надоели сирюнчи и пахнувшая мхом вода, а потому он не отказывался ни от свинины, ни от соленой рыбы и темного китового мяса, ни от каши из пшена, вареной репы и моченых ягод, ни от пива, браги, вина, меда и прочих яств, что подносили расторопные рабы. Он ел и пил за двоих, за себя и за Идрайна, дремавшего сейчас в Длинном Доме, в каком-нибудь тихом уголке, под надзором воинов Эйрима.
Вождь западных ванов устроил гостю почетный и обильный пир, чему имелись целых три причины. Прежде всего, Эйрим скучал и потому обрадовался пришельцу, славному воителю из Киммерии, повидавшему свет и отхватившему немало голов. Одной из них, как вскоре выяснил хозяин, была голова Хеймдала, давнего недруга Эйрима, что явилось вторым поводом чествовать странника. Тут уж Конан сделался не просто гостем, а братом, ибо Хеймдал лет десять назад прикончил Сеймура Одноглазого; выходило, что киммериец, сам того не ведая, отомстил за эйримова отца.
Но имелась и третья причина - быть может, самая веская. На подворье Эйрима стояли две полусотни бойцов из замка Кро Ганбор, дожидавшиеся своего господина, стигийского колдуна. Предводительствовали ими Торкол и Фингаст, люди малопочтенные, а говоря начистоту - изгои, ублюдки и смрадные псы, коих Эйрим в другое время и на порог бы к себе не пустил. Тем более - идти с ними в поход! С ними и с мерзким чародеем! Да еще в такие края, о которых в Ванахейме никто слыхом не слыхивал!
