Уордену не требовалось спрашивать идентификатор корабля. Страх, глодавший его кишки, уже ответил на поставленный вопрос.
– Директор, – объявила одна из техников. – Это не наш корабль. Банк данных не выявил соответствия спектру их импульсных двигателей.
То есть судно не было зарегистрировано в человеческом космосе. В банке данных полицейской станции хранились записи энергетических профилей всех кораблей, построенных на легальных верфях. Нелегалам запрещалось совершать посадки на станциях.
Женщина прочистила горло и дрожащим голосом закончила сообщение:
– Компьютер утверждает, что это амнионское судно класса «Бегемот».
Амнионский боевой корабль. Сердце Диоса едва не остановилось. Вот оно! Началось!
К станции летел сторожевик, с которым Мин сражалась, защищая «Трубу». Сканер подтверждал эту догадку. Траектория корабля не годилась для запретного пространства, но вполне подходила для системы Массива-5. Акт вторжения грозил закончиться местью. Потерпев неудачу с «Трубой», амнионы пришли в отчаяние.
К сожалению, Уорден был практически беспомощным. Зарядка пушек требовала нескольких минут. Но даже при полной готовности они вряд ли пробили бы щиты и энергетические ловушки судна такого класса. А сторожевик уже находился на дальности выстрела. Уорден понимал, что станция полиции не сможет отразить атаку амнионов.
Термопайл не находил себе места. Машинные стрессы завывали в нем, как вурдалаки. Кибернетическое нутро подавляло его принуждением кодов. События и собственные решения, принятые им ради Морн, вывели Энгуса за рамки программного ядра, и оно больше не содержала ясного набора инструкций.
Ему запрещалось возвращаться на станцию полиции и на Землю. Программное ядро имело на этот счет конкретные команды. Он должен был подчиняться им, пока Диос или Лебуол не освободят его от наложенных ограничений. Энгусу удалось блокировать приоритетные коды. Отныне никакой Исаак не мог достучаться до его программы. Однако все запреты оставались в силе.
Он попытался обойти диктат ядра, оставив Морн за командира, а Мику – за пилота. Энгус специально покинул мостик, чтобы не принимать решений и не воплощать их в действия. Термопайл решил посмотреть, как его компьютер отреагирует на поступки других людей, если сам он не будет нарушать предписанные правила. До некоторой степени маневр удался. Очевидно, команды не препятствовали его возвращению на Землю под охраной сотрудников полиции. На его счастье или по недосмотру программистов, он нашел дорожку двусмысленных трактовок для наложенных ограничений. Судя по всему, Уорден Диос и Хэши не учли такого стечения обстоятельств. Он по-прежнему мог двигаться и говорить без противодействия зонных имплантов.
Тем не менее Энгус летел на Землю, и кибернетические принуждения сохраняли свою силу. Когда он вошел в режим незапрограммированных действий, конфликтующие импульсы компьютера наполнили его странной душевной болью – такой же пронзительной и дикой, как у ангела смерти, оплакивавшего погубленные души. Его череп готов был взорваться, несмотря на крепкие кости и скальп.
Другие запреты тоже продолжали действовать. Его угрозы, высказанные Мин Доннер и Дольфу Юбикви, являлись чистым блефом. Он не мог наносить вред персоналу полиции. Программное ядро позволило ему ударить Доннер только потому, что Морн была в опасности. По неясным мотивам Хэши Лебуол – или, скорее всего, Уорден Диос – нацелил Энгуса на ее защиту. Однако его агрессивность имела четкий предел. Даже нанося удар, он соразмерил силу так, чтобы не нанести Мин серьезного ранения. Если бы кто-то рискнул осадить Термопайла и пошел на открытое столкновение, его предписанное бессилие проявило бы себя в полной мере.
Это не нравилось ему. Он боялся быть слабым. Пират Термопайл находился на борту полицейского судна. Он летел на станцию полиции, но не мог дать копам даже жалкого пинка, если ситуация не угрожала Морн Хайленд. Кроме того, Энгус имел другие проблемы, не связанные с набором командных инструкций. Морн хотела сделать их историю публичной. При удобном случае она намеревалась рассказать ее всему Совету трахнутой Земли и долбанного Космоса. И он помогал ей, несмотря на внутреннее отвращение – такое сильное и глубокое, что оно заставляло его содрогаться.
Господи! А какое дерьмо творилось на мостике этого крейсера. Он не любил филантропию в любом ее виде. Его тошнило от вони благотворительных поступков. Он по опыту знал, что максимальный вред наносили люди, которые, по их словам, пытались сделать что-нибудь хорошее. Взять хотя бы такой вопрос: каким образом у филантропов появлялись деньги? Ответ был прост: они грабили тех людей, которым впоследствии «благородно помогали». Когда, будучи ребенком, он беспомощно лежал в детской кроватке, его мать упражнялась на нем в своем безумии. Она совершала это зло по «доброте» врачей, которые позволили ей растить сына.
Однако Морн была другой. Она освободила его от приоритетных кодов. Она раз за разом спасала ему жизнь, и он выполнял ее просьбы с таким же рвением, как и команды программного ядра. Энгус поверил ей, когда она рассказала ему о своих желаниях. Жаль, что они были обречены на провал – ведь Морн хотела привлечь руководство полиции к ответственности за совершенные преступления. Впрочем, сама идея ему нравилась. Этих придурков давно надо было посадить за решетку. Рассказав свою историю, Морн могла бы отомстить Лебуолу и Диосу за то, что они превратили Энгуса в киборга.
«Мечты, мечты, где ваша сладость?» Он знал, что Морн потерпит неудачу. Энгус ни секунды не верил, что Мин Доннер и Дольфин Юбикви, команда «Карателя» и вся полиция во главе с Уорденом Диосом будут молча смотреть, как Морн навлекает позор на их головы. И даже если они позволят ей такую вольность, то Энгус вряд ли доживет до этого момента. Команды программного ядра убьют его гораздо раньше.
Несмотря на злобную усмешку и уверенные манеры, Термопайл чувствовал себя как солнце, превращавшееся в сверхновую звезду. Естественно, следуя за капитаном Юбикви, он ничем не выдавал своего смятения. Долфин направлялся в каюту – якобы его тошнило. Энгус собирался держать капитана в качестве заложника. Однако, пройдя пять метров от трапа мостика, он понял, что не сможет сохранять свой грозный вид. Его программы позволяли это, но страх грозил испортить всю игру. Если он не выйдет из стресса, навязанного зонными имплантами, его речь вскоре превратится в бред, а злобная усмешка-в смех идиота.
На вид он был получеловеком – киборгом, наполненным имплантами, программами и злобой других людей. Но в душе Энгус оставался капитаном Термопайлом – безжалостным пиратом, который годами совершал набеги в поясе Рудной станции, пока, наконец, фатальное бегство от бездны не свело его с «Повелителем звезд» и Морн Хайленд. Одним словом, когда Энгус боялся, он набирал свою лучшую форму.
