– Он вернулся в Хармонт, – сказал Ричард.
– Кто?
– Новак. Вчера вечером. Снял номер в «Метрополе». А потом пропал. По моим данным – отправился в Зону вместе с двумя сталкерами – Грегом Ковальски и Горбуном Цмыгом.
– Это те, что группу «Квазимодо» организовали? Опять, значит, активизироваться решили?
– Да.
– Но с какой стати они начали в Зону туристов водить? – Пильман встал из-за стола, шаркнув стулом по паркетному полу, и подошел к стоящему у окна Ричарду.
– Не знаю, – ответил Нунан. – Надеюсь, что они вернутся. Живыми. Я уже связался с полицией. Он мне нужен, Валентин. Очень нужен. Я не всё вам рассказал. До того, как Новак намалевал свою картину, робот ходил по маршруту мимо той будки. Там не было «пустышки».
– Совсем?
– Совсем. Иначе должен был найти. Вы понимаете, что это значит?
– Нет, – покачал головой доктор Пильман, розовое солнце блеснуло на его очках. – Не понимаю.
– Я, к сожалению, тоже, – вздохнул Нунан.
Грег Ковальски, без определенных занятий
Могильная плита холодила спину. Ветка рябины шевелилась над головой, словно лапа притаившегося в темноте чудовища. Гроздь ягод закрывала и открывала большую звезду, заговорщицки подмигивающую Грегу. Цмыг сидел рядом на надгробии. Ярослав Новак примостился на соседней могиле, выпрямившись и прижимая к груди мольберт. Через плечо художника была перекинута сумка.
«Наверное, краски и кисточки в Зону притащил. Сумасшедший», – подумал Грег.
– Зачем ты его взял? – спросил он у Цмыга. – Лишняя обуза. Сдохнет ведь.
Изо рта вырвалось облачко пара. Ночная свежесть пробиралась под одежду липким холодом.
– Вот ты и позаботься, чтобы не сдох, – сказал Цмыг.
– Он твой друг? – возмутился Грег. – Родственник? Зачем…
– Тихо! – поднял руку Цмыг. Привстал, вцепившись обеими руками в плиту.
Грег замер. За дырой в ограде по ту сторону Зоны что-то зашелестело прошлогодней опавшей листвой.
– Мышь, – сказал Цмыг.
Горбун опустился на землю, сложившись, как погнутый складной метр. На фоне начавшего светлеть ночного неба он выглядел уродливым гигантским грибом-дождевиком. Казалось – надави на горб, и Цмыг лопнет, выпустив облако спор. Грег помотал головой, прогоняя видение.
– Может, сегодня того… не вылезет? – спросил он.
– Тогда придем завтра, – ответил Цмыг. – План хорош. Мальтиец говорит, что уже так делал.
– Трепло твой Мальтиец! Трепло и стукач! Небось, заложил нас Нунану.
– Не думаю… Тихо! Слышишь? Вон, справа! Пятая от нас могила.
Грег прислушался. В ночной тишине перекатывались грудки земли. Шур-шур-шур – тишина. Шур-шур-шур – тишина. Словно под землей ворочался большой крот, разгребая могилу изнутри.
– Лезет, – прошептал Грег.
Цмыг ухмыльнулся. Мертвяки, или, как их называли в Институте, муляжи, появлялись регулярно. Почти каждую ночь их можно было увидеть на улицах Хармонта. Они целеустремленно возвращались к своим бывшим домам, распространяя запах разрытых могил. Пытались пройти сквозь запертые двери. Толкались у оград, пока их не увозили сотрудники Института или не пропускали внутрь хозяева. Добравшись до цели, мертвяки останавливались и замирали, словно роботы, выполнившие задачу и ожидающие новых команд.
В последнее время начали выбираться те, кто до Посещения жил в самой Зоне. Мертвяки шли в заброшенные дома Слепого и Чумных кварталов. Обходили опасные области, аккуратно обминали «комариные плеши», не попадали в зону поражения «чертовой капусты», словно заранее чувствовали скрытые преграды. Добирались до пустых домов и исчезали в их темных недрах.
Сталкеры до сих пор не ходили в кварталы, и они остались непаханым полем по количеству хабара. Дома – опасны. Близкие стены грозят смертью, если не знаешь верной дороги. Либо справа, либо слева всё должно быть чисто на сто шагов. Тела глупцов, забывших про эту вторую заповедь сталкера, указывают дорогу ошибок. Кажется, что верного пути в заброшенные дома вообще нет. Но муляжи проходят.
Так родился план: дождаться мертвяка из Зоны, пойти за ним следом, минуя ловушки, запомнить дорогу, набрать хабар и вернуться.
Сначала показалась одна рука, выползшая из норы большим пауком-пятерней. Затем по осыпающейся земле заскребла вторая. Пальцы ухватились за края провалившейся ямы, и мертвяк вытолкнул себя на поверхность. Грег поднял фонарь, направив луч в лицо ожившему трупу. Блеклые рыбьи глаза немигающее смотрели на сталкера.
– Черт меня подери! – воскликнул Грег. – Это же Дуглас – Хромая Собака! Ну, здравствуй, начальничек!
Дуглас, вернее его муляж, повернулся и пошел в глубь Зоны.
– За ним, быстрее! – Цмыг поковылял за мертвяком. – Подъем, художник! Держись за нами. След в след.
Дуглас-мертвяк остановился, будто прислушиваясь к чему-то. Правая нога замерла в воздухе, так и не опустившись на землю. Мертвяк поднял голову и заскрипел. Скрип, отразившись от далеких домов, вернулся затихающим эхом.
– Жуть какая, – прошептал Грег. – Твой художник штаны не испачкал?
Новак без следов испуга глазел на мертвяка.
– Зовет кого-то, что ли? – поинтересовался он.
– Сам у него и спроси, – сказал Цмыг и зло посмотрел в спину мертвяка.
Вдалеке раздался ответный скрип. Мертвяк дернулся, опустил ногу и продолжил путь.
«Хоть раз услугу окажешь», – думал Грег, шагая за Дугласом.
Вот так же он вокруг тебя ходил, как надсмотрщик при рабах. Поднимаешь тяжелую лопату-«штопку» двумя руками, опускаешь стальной наконечник в щебень – ух-х! «Штопка» ревет, рвется из рук. А этот тип ходит и ухмыляется: работай, мол, Грег, выше себя всё равно не прыгнешь. Век тебе рельсы прокладывать и тяжести таскать. Вот и встретились, господин Дуглас. Выкуси, начальничек!
Ярослав Новак, художник, два года назад
На Кристине сегодня было красное вечернее платье – легкое и прекрасное. Оно подчеркивало стройную девичью фигуру, обволакивало нежно, словно невесомыми крыльями бабочек.
– Я хочу тебя нарисовать, Крыся, прямо сейчас!
– Ясик, не приставай.
Девушка шутливо оттолкнула его левой рукой. В правой она держала бокал с шампанским. Вокруг шумела толпа приглашенных гостей. Дорогие костюмы и шикарные платья. Бриллианты и золото на пальцах, ушах и тонких шеях. Говор, музыка, смех. Всё это смазалось для Ярослава, смешалось, разбавленное спиртным, на воображаемой палитре и выплеснулось в безумном ритме мазков Ренуара.
