Фред Саберхаген - Звезда Берсеркера (Клуб Любителей Фантастики — « L»)

Два помощника Катсулоса бросились исполнять его приказание, разворачивая кабели и направленную антенну. Один из них спросил:

— Это тот, которого вы готовили к нападению на Хемпхилла?

— Да. Я контролирую работу его мозга. Наводите луч!

— Освободите их и дай им оружие! — кричал образ Хемпхилла с экрана в помещении охраны. — Заключенные! Сражайтесь за нас, и я обещаю дать вам свободу, как только мы захватим корабль. Я обещаю, что если Йоханн Карлсен жив, мы возьмем его с собой.

Услышав обещание свободы, пленники приветствовали его дружным криком. Имя Карлсена вызвало второе, не менее громкое приветствие:

— С ним мы готовы пойти даже на Эстил! — закричал один из них.

Из храма Марса ударил убийственный луч. Никто, кроме Жора, не мог ощутить его воздействия. Никто из пленников не подвергался, как Жор, длительной обработке лучом. К тому же их эмоциональный настрой был очень высок — луч не мог поколебать их решимости.

Луч настиг Жора в тот момент, когда он уже взял ключи, чтобы открыть двери в камеры. Бедняга сразу же понял, что произошло, но поделать ничего не мог. В приступе ненависти он бросил ключи на пол и схватил автомат с ближайшего стеллажа с оружием охраны. Не понимая, что делает, Жор открыл пальбу, расколов экран, — образ Хемпхилла исчез.

Каким-то уголком своего разума, все еще находящимся в его подчинении, Жор чувствовал беспредельное отчаяние, подобное тому, которое испытывает утопающий. Он понимал, что не сможет сопротивляться тому, что сейчас произойдет.

Увидев неистовство Жора, стреляющего в экран, Люсинда мгновенно поняла, что с ним происходит.

— Жор, нет! — Она упала перед ним на колени. Сверху вниз на нее смотрело лицо Марса — страшнее его она не видела ничего в жизни. И все же, обращаясь к нему, она закричала: — Остановись, Жор! Я люблю тебя!

Марс засмеялся в ответ. Или хотел засмеяться? И все же он не мог навести на нее свое оружие. Жор огромным усилием воли пытался снова прорваться в свое лицо на экране. Он сражался отчаянно. И вот, кажется, Марс уже наполовину отступил…

— И ты меня любишь, Жор. Я знаю. Даже если они заставят тебя убить меня, помни: я знаю это.

Жор, вцепившись в еще сохранившийся в его мозгу островок здравомыслия, вдруг почувствовал, как исцеляющая сила наполняет его, противопоставляя себя мощи Марса. В мозгу его танцевали картины, некогда виденные им в храме Венеры. Конечно же! Там находится противодействующий Марсу проектор, и сейчас кто-то включил его.

Жор собрал все свои силы. Он и не представлял, что они у него еще остались. Перед глазами Жора предстала Люсинда, и он, воодушевленный, предпринял еще одно, решающее усилие.

Он появился над поверхностью бешеного гнева, словно пловец, вырвавшийся из объятий пытающегося поглотить его океана. Жор бросил взгляд на свои руки, на оружие, которые они сжимали. Усилием воли Жор заставил пальцы разомкнуться. Марс продолжал орать на него все громче и громче, но мощь Венеры росла несравненно быстрее. Руки его разжались, и автомат упал на пол.

После того, как Жор освободил гладиаторов и снабдил их оружием, сражение продолжалось очень недолго, хотя никто из фанатиков и не думал сдаваться. Катсулос и два его помощника сражались внутри храма Марса до последнего, включив на полную мощь проектор ненависти и проигрывая записанный на пленку их замысловатый гимн. Видимо, до самого конца Катсулос надеялся на то, что ему удастся заставить своих врагов действовать в плену всеразрушающей ненависти. А может быть включенный проектор сам по себе был для него символом поклонения.

Чем бы это не объяснялось, но результат действия проектора оказался прямо противоположным: вся тройка, находящаяся внутри храма, в полной мере испытала всю его мощь на себе. Митчелу и раньше приходилось видеть неописуемые ужасы, но тут, когда он, наконец, вышиб входную дверь и вошел в храм, не смог сдержать себя и, содрогаясь, отвернулся.

Хемпхилл же, напротив, выражал полное удовлетворение тем, какой кульминации достиг на борту Нирваны П культ Марса.

— Сначала давай посмотрим, что там, на мостике и в моторном отделении. Затем уже будем убирать это безобразие и продолжим путь.

Митчел с радостью последовал за ним, но Жор задержал его на минуту.

— Скажите, это вы умудрились включить контрпроектор? Если это вы, то я обязан вам гораздо большим, нежели моя жизнь.

Митчел, не понимая, смотрел на него:

— Контрпроектор? О чем это вы говорите?

— Ну должно же быть какое-то…

Все поспешили прочь, а Жор еще долго оставался на арене, с трепетом разглядывая тонкие стены храма Венеры. Определенно, спрятать проектор здесь было просто невозможно. Спустя некоторое время его позвал приятный девичий голос, и Жор, словно очнувшись, поспешил уйти.

На арене наступила тишина, но продолжалось она недолго:

— Аварийная ситуация закончена, — зазвучал голос по каналу внутренней связи. Пустые трибуны арены внимали ему. — Информационная служба возвращается к нормальной работе. Последний из заданных вопросов касался идеи, положенной в основу конструкции храма. Ниже следует стихотворение Чосера, относящееся к храму Венеры.

Венера, наполовину поднявшись над сверкающими волнами, улыбалась.

В том, как люди видят мир, всегда находят свое отражение их убеждения и эмоции. В искусственные машины можно заложить способность к более полному восприятию, научить их принимать явления такими, какие они есть на самом деле без примеси любви, ненависти или благоговения.

И все же проницательный человеческий глаз видит больше любых объективов и перископов.

После того, как за последние пять минут в его положении не произошло никаких существенных перемен, Карлсен понял, что, наверно, останется в живых. По крайней мере, еще какое-то время. И едва осознав это, как только разум его вновь осмелился дать волю зрительному восприятию, он отчетливо увидел окружавшие его толщи космического пространства и все то, что находилось в нем.

В течение короткого времени он, казалось, был совершенно не способен двигаться. Через несколько минут он решил, что окончательно сошел с ума.

Карлсен находился внутри спасательной шлюпки диаметром футов в двенадцать, напоминающей прозрачный пузырь. Превратности жестокой войны забросили его сюда, к середине самого крутого гравитационного холма, который только можно себе представить. Вряд ли кому-нибудь приходилось сталкиваться с чем-то подобным во всей вселенной.