- Да потому что нас это все возмущает! Ты сам, капитан, вдумайся в то, что он вам тут говорит.
- Например?
- Хотя бы то, что надо делать добро своим врагам. Да ведь делая им добро, ты делаешь зло самому себе. Это же ясно как дважды два.
- Это если без веры подходить к этому вопросу, - отозвался Фокс.
- Вера? Да что ты, машина, можешь знать о вере? Как ты вообще можешь говорить о вере? Ведь ты всего лишь выполняешь программу. Тебе вообще не должно быть известно, что такое верить. Ты не можешь ничего брать на веру, а способен делать только то, что в тебе заложено. Верю - не верю - это вообще не уместный подход.
К его удивлению слова Фрэдериксона вызвали у синтетика смущение. Казалось, он и сам задумался над сказанным, как будто пытаясь заглянуть внутрь самого себя. Чаку стало забавно. Он представил себе ряды двоичных чисел, которые сейчас мелькают в процессоре Фокса, сменяя друг друга, и еле удержался от смеха. Синтетик вообще может наглядно вообразить себе какой-нибудь образ, картину, или же весь мир для него всего лишь информация, состоящая из единиц и нулей, которые обретают определенную форму? Уж какая тут вера.
- Нужно просто обращаться к Богу, и тогда ваш враг не сможет причинить вам никакого вреда.
- Ты опять увиливаешь от ответа, - воскликнул Чак. - Ты ссылаешься на мифическую личность, которую просто не можешь себе представить. Не можешь, потому что это в тебе не запрограммировано. Ты тупо повторяешь заученные фразы, которые прочитал в этой книге, которая называется Библией. Я не знаю, как вы вообще взяли ее за истину, и за общее правило по поведению людей.
Казалось, синтетик и сам этого не знал. Однако по его лицу это было трудно определить. Оно могло изображать эмоции, имитировать их, но что чувствовал сам андроид? Если он вообще мог что-либо чувствовать.
- Это просто логично. Самое логичное объяснение. Самый разумный путь развития человеческой цивилизации.
- Да ничего это не логично, и, тем более, не разумно. Разумно - жить для собственного блага, не забивая себе голову мыслями о чем-то возвышенном и о духовном, о какой-то там загробной жизни. Жить нужно здесь и сейчас, потому что там нет ничего!
- Откуда ты знаешь, что там ничего нет? - спросил Фокс. - Ведь твои слова тоже основаны на твоей вере или, точнее, на неверии.
Фрэдериксон открыл было рот, но тут же опять закрыл его. Синтетик хитро оперировал понятием "вера".
Дэвид положил руку на плечо Чаку. Жест был дружеским, но у пилота это вызвало вспышку гнева, и он резким движением стряхнул руку.
- Ох, как же надоела мне эта игра, - воскликнул он. - Веришь - не веришь, праведник - грешник, Бог - сатана. Ничего этого нет!
Тайлер внимательно посмотрел на Фрэдериксона, и сказал:
- Ты знаешь, твое поведение заставляет меня думать по-другому.
Чак резко повернул к нему голову.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Только то, что твое поведение, вернее, твоя реакция, подтверждает правоту сказанного в Библии. Дьявол не выносит Бога, и любые разговоры о нем людей приводят его в ярость. Вот он и натравливает их друг на друга, разжигает в них злобу. Вдумайся, Чак, ведь простое неверие не может вызывать раздражение и гнев к тем, кто верит. Здесь скрывается нечто большее.
Фрэдериксон некоторое время безуспешно пытался что-то сказать, затем развел руками.
- Я просто хочу жить так, как считаю нужным, - сказал он.
- Так кто же тебе мешает? - спросил Дэвид. - Живи. У каждого есть право думать и жить так, как он считает правильным. Если, конечно, это не приносит вреда другим.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
РАСКОЛ
Не найдя доводов для возражения, Чак Фрэдериксон отступил назад в пассажирский зал, при этом руки его бессознательно сгибали и разгибали колоду карт. Кристина повернулась к Фоксу, ей не терпелось послушать дальше. Трудно сказать, верила ли она в то, что рассказывал синтетик или нет. Что-то казалось ей правдоподобным, что-то заставляло задумываться, а что-то ее нутро категорически не принимало. Тем не менее, ей хотелось услышать продолжение. Почему? Наверное, ей просто было интересно.
- Иисус Христос рассказал такую притчу, - стал снова говорить Фокс. - Вышел в поле сеятель, и стал сеять. Иное зерно упало у дороги, и было затоптано, иное упало на каменистое место. Оно взошло, но тут же засохло, так как не имело корней. Иное зерно упало в сорную траву, и та заглушила ее. А иное зерно упало в добрую землю. Оно взошло, и дало обильный урожай.
- И что это значит? - заинтересовано спросила Кристина.
- В этой притче под сеятелем подразумевается тот, кто распространяет слово Божье, под семенем само слово Божье, земля же - это сердце человеческое. Зерно, упавшее при дороге, - это невнимательные люди, которые слышали проповедь, но не придали ей значения. Под каменистой местностью подразумеваются люди непостоянные, которые слушают слово Божье, но при первом же искушении отпадают от веры. Под сорной травой имеются в виду люди, у которых житейские заботы и разные пороки заглушают голос Божий. И, наконец, под благодатной плодородной почвой именуются люди, слушающие слово Божье, и выполняющие его.
Дэвид задумчиво покачал головой, но ничего не сказал.
- Понятно, - сказал Кристина, но ее лицо выражало крайнюю задумчивость и даже обеспокоенность. Притча заставила ее глубоко задуматься, к какому же типу принадлежит она сама. К первому ли, когда зерно падает у дороги, и не имеет возможности взрастить плоды, потому что сердце не способно вместить в себя все это? Или же она приняла его, но вскоре, при первом же испытании, забудет обо всем услышанном? Да и сами житейские заботы вытеснят посеянное из ее сердца. Как вообще здесь можно занять какую-либо позицию? В данном случае Фокс был сеятель слова Божьего, но можно ли его воспринимать в роле такового? Ведь он был всего лишь машиной, пусть и человекоподобной. Выступать в роли пророка божьего, извините, это выглядело, как игра, как пародия, неуместная и глумливая. Машина, обучающая человека быть человеком. Не является ли все это суррогатом, подделкой или просто подменой настоящего, чего-то куда большего и значительного, что может представить себе разум человеческий а, тем более, машинный.
Фокс продолжал:
- Однажды в храме молились мытарь - сборщик налогов, и фарисей - служитель церкви. Фарисей молился так: "Спасибо тебе, Господи, что я не такой грешник, как этот мытарь. Я соблюдаю посты, и не делаю никаких дел в день субботний". Мытарь же, осознавая свои грехи, не мог поднять глаз своих к небу, и молился так: "Боже, прости меня грешного". Молитва мытаря была более угодна Богу, ибо каждый, кто будет возвышать себя, тот будет унижен, а кто станет унижать себя, тот возвысится.
