Впрочем, беспокойство он причинял и горянам. Стало жарко и смрадно, теплые одежды повисли тяжелым и бесполезным грузом, стесняя движения. Но сбрасывать их никто не стал, да, впрочем, на это и времени уже не оставалось.
Змеи, казалось, пришли в себя и осознали, что происходящее угрожает их существованию. Движения рептилий стали более целенаправленны, твари ринулись к отверстиям выходов, и здесь-то их и встретили воины. Пока хватало, он швыряли в змей факелами, метя в раскрытые пасти или глаза.
К Ренкру рванулось сразу три змеи, но отверстие могло впустить лишь одну. Ее, пытающуюся вползти, он огрел по носу пылающим факелом, а затем, как только она зашипела, сунул горящее дерево ей в пасть. Тварь застыла, глаза ее как-то странно потускнели, потом вспыхнули изнутри изумрудным огнем, и она медленно сползал в котлован. Тотчас к отверстию рванулась следующая. Третья цапнула ее сзади, деликатно предлагая пропустить себя вперед.
Ренкр тем временем повторил свой маневр, но хотя факел и попал змее в рот, та мотнула головой, и он, шипя и рассыпая светящиеся куски, вылетел и упал в коридор. Сама змея вновь было рванулась в сторону долинщика, но, видимо, сзади ее сильно достала товарка, и поэтому тварь выползла и огрызнулась на подругу. Пока змеи сражались, парень проверил, сколько еще осталось факелов - и выругался. Их больше не было. Он оглядел свое снаряжение: меч да два кинжала. Не густо.
Он подумал: "А ведь, пожалуй, придется умереть". Ренкр не чувствовал страха, только разочарование и обиду, что задуманное так и не удалось осуществить. Но, если честно, то так умирают все, что-то не доделав, чего-то не успев.
Ренкр мысленно пожал плечами. Отступать ведь все равно нельзя, иначе всё, что они проделали, окажется зряшным, змеи прорвутся и уйдут. Итак...
Пока две рептилии выясняли отношения, третья обползла их справа и втиснулась в отверстие. Она была настолько огромной, что почти полностью закупорила ход. Ренкр ухватил рукоять меча обеими руками и приготовился к смерти.
ЭПИЛОГ
ЖИЗНЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ
1
Одинокий рубился, как и все, потому что запасы факелов у горян уже давно закончились. Но он был более опытен, и поэтому ему удалось, отбив очередную атаку, добиться передышки и оглядеться. Он увидел, что в котловане оставалось еще много змей, не успевших добраться до отверстий и умереть от рук воинов. И все они не шевелились. Все твари, которых он видел, валялись дохлыми, лишь одна, на дальнем краю котлована, все еще жила. Она как раз вползала в отверстие, и Одмассэн обмер, сообразив, что это отверстие очень может быть тем самым, где стоял Ренкр.
Тем временем тела змей, валявшиеся в беспорядке на дне котлована, стали смердеть так, что, казалось, вознамерились хоть напоследок отомстить обидчикам. Туши текли, чешуи, слипаясь, отваливались целыми кусками и смешивались в разнородную омерзительную массу. Эта самая масса начала пузыриться, в ней возникли водовороты, а на поверхности, все убыстряя движение, плавали обгоревшие куски факелов. Пузыри все увеличивались - и взрывались, разлетаясь клочьями к стенам пещеры. Раздались крики боли - это ошметки пузырей зацепили некоторых воинов, и те кричали, обожженные и напуганные происходящим.
- Уходим, - скомандовал Одмассэн.
Мгновенно приказ был передан. В ответ послышались свистки, подтверждающие, что команда услышана.
Теперь каждый выходил своим путем, чаще всего незнакомым. Одинокий и несколько его воинов, оказавшиеся с ним в одном коридоре, так как замены не потребовалось, поднялись тем же колодцем, которым спускались сюда.
Ситуация, когда каждый мог оказаться отдельно от других, была заранее предусмотрена. В этом случае следовало отправляться обратно в селение поодиночке или группами, не дожидаясь остальных. Так Одмассэн и поступил.
2
Они, Одинокий и его отряд, вернулись в селение первыми. Потом, в течение еще двух месяцев, возвращались остальные. Они рассказывали странные и удивительные вещи о том, что им довелось пережить, они редко улыбались с тех пор, но они все-таки возвратились, а змеи больше не появлялись.
Одмассэн ждал еще два месяца после того, как вернулся последний из воинов, но потом, сжав кулаки, признался как-то Монну, что уже не верит, что Ренкр остался жив. В Пещере Совета Одинокого попросили стать вэйлорном, и он молча кивнул, стиснув зубы. "В память о мальчике".
Потом он никогда не говорил о Ренкре, лишь раз мельком заметил Монну, что самое страшное в жизни - потерять двух взрослых сыновей и при этом знать, что мог их спасти, обоих. Одмассэн сильно корил себя за то, что не остановил Ренкра тогда в котловане, хотя и понимал, что никогда не сделал бы этого. Однако же...
Однако же жизнь продолжалась.
КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ
