Умолкнув на секунду, он показал на холм, заложенный вход под который открыли супруги.
– Только один чужак добрался до этого места. Теперь он лежит там. Хотя прошло больше ста лет и никто из живых не видел его до нынешнего дня, мы все знаем, что его убили жители города, тесаками и мотыгами. И еще целый век нашей тайне ничего не угрожало.
– Нет, нет, нет! – вскричал отец Гомес. – Пусть я и не родился в Санта-Марии, зато прожил здесь дольше многих из вас и отвечаю за ваши души перед Господом! Думаете, те, кто совершил убийство, не терпят сейчас за него муки в аду?
Кое-кто опустил глаза, несколько человек перекрестились, иные суеверно сплюнули.
– Мы веками зависели от чьей-то милости, сначала в Мадриде, потом в Гватемале, – бросил Пепе. – Подписывали какие-то бумажки, признавая власть то одних, то других над собой и своими землями, хотя все эти люди никогда нас даже не видели. Сейчас то же самое. Мы хотим защитить покой наших предков от чужаков, которым и так принадлежит все.
Священник открыл было рот для ответа, но Сэм остановил его.
– Подождите, отец. – Он повернулся к окружавшим их людям. – Моя жена и я не собирались ничего выносить отсюда. Мы работаем совместно с учеными, которые всего лишь хотят больше узнать о народе майя. Это наша единственная цель. Но карта, где отмечено место, есть не только у нас. Она также попала в руки Сары Эллерсби, владелицы Эстансия-Герреро. Даже если вы убьете нас, она явится сюда со своими людьми и все здесь раскопает, оставив после себя только вот такое. – Он кивнул на зияющую траншею.
Встревоженные жители поселка в сомнении зашептались. Кого-то слова Сэма разгорячили еще больше, вспыхнули жаркие споры.
– Сеньор Фарго прав, прислушайтесь к нему, – донесся новый голос со стороны тропы. На площадке, обогнув один из холмиков, появился доктор Уэрта.
– Вы что здесь делаете? – удивился сеньор Лопес, лавочник.
Тот пожал плечами.
– Я увидел, что все куда-то ушли, и расспросил детей. За столько лет работы нетрудно понять – если толпа людей отправляется куда-то с острыми предметами и огнестрельным оружием в руках, дело для врача там найдется.
– Что вам за дело до этих людей? Они ваши друзья?
– Я вижу их второй раз в жизни, но проникаюсь к ним все большей и большей симпатией, – ответил доктор. – Сейчас вы поймете почему.
Он шагнул к супругам, поднял рубашку Сэма, вытащил из-за пояса полуавтоматический пистолет и предъявил всем. По толпе прокатился шепот. Уэрта отщелкнул магазин, убедился, что он полностью заряжен, вставил обратно и вернул оружие на место, потом более деликатно продемонстрировал, что и у Реми такое же.
– С моим стажем привыкаешь выделять неестественное в человеческом теле. – Он твердо взглянул на собравшихся. – Вы хотели убить чужаков. Они уже могли бы перестрелять половину из вас, но не стали, потому что пришли с мирными намерениями. Даже ваши угрозы не изменили этого.
Положив руки на плечи супругам, он зашагал вместе с ними в сторону тропы.
– Стойте!
Остановившись, они медленно обернулись. Это вновь был сеньор Лопес.
– Может быть, вы и правы. Наверное, их надо освободить, но прежде мы должны все обсудить и взвесить.
Остальные поддержали его дружным гулом, в котором чувствовалось облегчение оттого, что важное решение откладывается на потом. Окружив доктора Уэрту и Сэма с Реми, жители поселка повели их вниз по тропе, прочь от крепости.
Достигнув главной улицы, толпа втолкнула супругов в старое здание с глинобитными стенами. В передней комнате стояли стол и стулья. Массивная деревянная дверь закрывала проход во второе помещение, разгороженное на три камеры за толстыми железными прутьями. В одну из них и поместили Фарго, заперев на замок.
Толпа ручейком хлынула наружу. Через минуту к узникам вошел отец Гомес.
– Сэм, Реми, мне ужасно стыдно, что так вышло. Простите их. Они хорошие люди и вскоре образумятся.
– Надеюсь, – ответил Сэм. – Вы не могли бы проследить, чтобы с нашими вещами ничего не случилось?
– Рюкзаки уже здесь, за дверью. Если вам что-то из них понадобится, сеньора Веласкес вам принесет.
– Спасибо, – поблагодарила Реми.
– И еще одно… – Отец Гомес протянул руки через решетку. Супруги вытащили пистолеты и отдали ему. Он убрал оружие в карманы. – Спасибо. Они будут храниться у меня в церкви.
Он ушел. Появившаяся следом сеньора Веласкес подперла дверь, чтобы не закрывалась, и вернулась с подносом, на котором стояли стаканы с чем-то прохладительным. Принесенное старуха подсунула в щель под решеткой.
– Спасибо, сеньора Веласкес, – проговорила Реми.
– Через час принесу вам поесть, и потом всю ночь буду за дверью, – ответила та. – Если что потребуется, крикните.
– Вам не обязательно оставаться, – запротестовал Сэм.
– Еще как обязательно. – Она полезла под передник и достала древний, но хорошо смазанный револьвер тридцать восьмого калибра с длинным стволом, словно прямиком из тридцатых. – Если попытаетесь бежать, кому-то же надо быть здесь, чтобы пристрелить вас.
Сунув оружие на место, она забрала поднос и исчезла за дверью. Секунду спустя та захлопнулась.
Санта-Мария-де-лос-МонтаньясНа рассвете солнечные лучи пробрались в камеру через отверстие в стене мимо неподвижных лопастей вентилятора. Ночью Фарго кое-как заснули на жестких откидных койках из деревянных щитов, приделанных на петлях к стене и удерживаемых двумя цепями. Когда Сэм открыл глаза, Реми уже сидела на своей и болтала ногами.
– Доброе утро. Что ты на меня так смотришь?
– Думаю, какой ты милый, когда вот так спишь на шконке. Жаль, нет телефона снять. В какой-нибудь женской тюрьме фото были бы очень популярны.
Сэм сел, натянул рубашку и принялся застегивать пуговицы.
– Ты мне льстишь.
– Просто здесь больше особо не на что смотреть. Тюрьму здесь, похоже, не часто используют. Никаких надписей на стенах, даже краска почти нигде не вытерлась и не поцарапана.
– Кто-нибудь заходил?
– Сюда – нет, но наружная дверь пару раз открывалась-закрывалась, так что мы, видимо, все еще под охраной.
В этот момент к ним громко постучали. Реми улыбнулась.
– Войдите.
На пороге появилась сеньора Веласкес с подносом, на котором стояли две накрытые тарелки, стаканы с апельсиновым соком и прочие аппетитные вещи.
– Как любезно, что вы стучитесь.
– Кто сказал, что вас лишили обычных человеческих прав? Просто пока вам еще придется побыть здесь.
– Пока?
