Чтобы хоть как-то уберечься от полного душевного распада, я даже промычал несколько песенных строчек, особенно растрогавших меня (в основном про то, что напрасно старушка ждет сына домой), и всех назойливых тварей словно ветром сдуло. Что ни говори, а искусство великая сила.
Воду, оставленную мне принцессой, я собирался беречь до самого конца, точно Кощей Бессмертный – секрет своего долголетия. Но этот конец, похоже, был уже недалече. Тогда я дал себе зарок сделать всего пару глотков, но, не удержавшись, ополовинил флягу. Как и предостерегала принцесса, жажда после этого только усилилась.
Самые горькие мысли лезли мне в голову (при разжижении мозгов, вызываемом жарой, такое случается).
А что, если принцесса заблудилась в норах слепней и сама сейчас нуждается в помощи? Или это просто коварная ловушка, в которую я попал по воле новой королевы вещунов?
Кому охота оставлять в живых свидетеля собственных преступлений? Тем более соучастника. Дураки прячут концы в воду, а умники – в гриб. Здесь спустя час и воспоминаний обо мне не останется. Короче, дело – труба. А вернее, могила…
Внезапно во мраке, уже казавшемся мне загробным, раздалось многоголосое приближающееся бульканье, причем у принцессы это получалось мелодично и звонко, а у ее спутников утробно и глухо.
Яркого света слепни терпеть не могли, зато поболтать были горазды.
Не прошло и пяти минут, как вся компания, от которой прямо-таки адским жаром пахнуло, остановилась возле меня. Грубое бульканье слепней сразу прекратилось (только принцесса еще продолжала что-то доказывать), и я всем телом ощутил прикосновение множества усиков.
Несмотря на весь драматизм ситуации, у меня вырвался нервный смешок:
– Ой, щекотно!
– Молчи! – цыкнула принцесса. – С тобой знакомятся.
– Наше вам с кисточкой! – я попытался обменяться рукопожатием со всеми усиками сразу, но те мгновенно отдернулись.
– Стесняются, – сочувственно произнес я. – В глуши выросли.
– Не стесняются, а уклоняются, – возразила принцесса. – Для них эти усики дороже всего… Давай я сейчас суну тебе палец в глаз!
– Сколько угодно. Какая мне здесь польза от них…
По-видимому, знакомство со мной удовлетворило слепней, порукой чему стало дружное «буль-буль-буль», своей сочностью и силой напоминавшее извержение кишечных газов у лошади, наевшейся гнилого гороха. Принцесса пояснила:
– Слепни согласны выполнить просьбу королевы, но требуют за это какую-нибудь мзду.
– Что за мир! – возмутился я. – У вас без мзды и шага не ступишь. Это не Злой Котел, а прямо какой-то Алчный Кошель.
– Таковы здешние обычаи, и не нам их менять, – холодно пояснила принцесса. – Сначала ты из себя труса строил, а сейчас прикидываешься скупердяем. Мне стыдно за тебя.
– А мне за себя – нет, – буркнул я. – Что бы их устроило? Только учти, я беден, как и всякий бродяга.
– Слепни предпочитают то, что отсутствует в их владениях. Например, металлы. Особенно устойчивые против ржавчины. Или ароматические смолы.
– Ничего такого у меня с собой нет… Пусть они возьмут мою котомку и сами выберут что-нибудь подходящее.
– Разумное решение, – это была первая похвала, которой я дождался от юной принцессы. – Но оставь при себе те вещи, с которыми не желаешь расстаться.
Я отложил в сторону только яйцо, а принцесса добавила к нему еще и флакон с истомой. Слепни бессонницей не страдали, но вполне могли позариться на запах.
Не знаю, что там еще имелось у слепней, кроме вездесущих усов – руки, лапы, щупальца или ласты, – но с котомкой они провозились довольно долго. Свое имущество я получил сыроватым и горячим, словно после прожаривания в вошебойке, но почти ничего не потерявшим в весе.
– Надеюсь, все формальности улажены? – осведомился я.
– Да, – сказала принцесса. – Можешь пить истому.
– Меня предупреждали, что в больших дозах она опасна.
– Опасен сухой концентрат. А от нескольких глотков раствора с тобой ничего не станется. – Малолетка, надо отдать ей должное, спуску мне не давала.
– Ну тогда прощай. Как говорится, спасибо за все.
Заранее морщась, я отхлебнул из флакона, но истома на вкус оказалась куда менее противной, чем это можно было предположить. Что-то среднее между одеколоном и ацетоном.
– Пей еще, – приказала принцесса, должно быть, не сводившая с меня глаз. – Нельзя, чтобы ты проснулся посредине пути. Не всякий это выдержит.
Спорить с ней я даже и не пытался. Уж лучше смерть от сонного зелья, чем адские муки в душных недрах гриба.
– Столько хватит? – осведомился я, во второй раз приложившись к флакону.
– Наверное, хватит. В крайнем случае, немножко поспишь после прибытия… Удачи тебе. И береги малыша.
– Какого малыша? – не понял я. – Яйцо?
– Яйцо само за себя постоит. Но малыш, который однажды вылупится из него, требует заботы и защиты.
Первое время вам лучше всего пересидеть в каком-нибудь безопасном месте.
– Боюсь, что я не смогу последовать твоему совету, – мое сознание снова помутилось, но это были уже не веселенькие, как бесенята, глюки, а первые признаки действия истомы. – Едва добравшись до места назначения, я с головой окунусь в опасности.
– А стоит ли так рисковать из-за пустяков? Существо, которое выйдет из яйца, важнее всех подвигов, которые ты собираешься совершить. Подумай на досуге над моими словами.
– Как-нибудь без сопливых разберемся, – я уже начал терять контроль над собой.
– Э, да ты уже почти созрел для подземного путешествия… Запомни, я вешаю тебе на шею медальон, в котором заключена прядь волос нашей королевы. Сам знаешь, как трудно вести дела с одинцами-вещунами. Веры им нет. И предадут, и обманут, и еще насмеются. Но любой из них, учуяв запах королевы, будет верно служить тебе, даже помимо собственной воли.
– Подарок действительно бесценный, – я похлопал себя по груди, стараясь нащупать этот самый медальон. – Даже и не знаю, как благодарить.
– Не беспокойся, такая возможность тебе еще представится… Но, если говорить откровенно, ты неплохо поживился за счет нашего народа. Покойный вещун, ставший всеобщим отцом будущих поколений, уступил тебе свое яйцо. Прежняя королева подарила флакон истомы, предназначавшийся для ее убийства. Новая королева преподнесла частичку своей плоти. Неплохая добыча.
– Не забудь про себя, – я дурашливо хохотнул (ну что взять с перегревшегося в грибе идиота?). – За тобой остается поцелуйчик.
– Это будет уже слишком. На сон грядущий такие потрясения нежелательны.
Она вдруг забулькала, словно лопнувшая водопроводная труба, и, повинуясь этому приказу, меня подхватило нечто горячее, могучее и стремительное.
