Шабан дернул щекой: роль лейтенанта Альвело давалась трудно. Он чувствовал, что невыносимо фальшив.
– Начальству виднее, – сказал он с напускным равнодушием. – А ты, вижу, до сих пор тут. Не скучно?
– Пополнение обучаю, – важно объяснил Бенни. – Позавчера снова из метрополии гардемаринов прислали, ну детский сад, ничегошеньки не умеют. Хорошо еще, что почти все восточные азиаты, эти хоть старательные… – Он подозрительно посмотрел на Шабана и успокоился, не заметив насмешки. – Ты… это… не подумай чего, я не напрашивался. Приказали, вот и приходится учить салаг уму-разуму…
– Вижу, как ты их учишь, – равнодушно сказал Шабан, направляясь к поилке. – Особенно уму и разуму.
Несколько секунд Хмырь Бенни размышлял: обидеться или нет? Затем, как видно, вспомнив охоту на Лейфа и решив не связываться с буйным, поставил кружку на стойку и вразвалочку вышел вон.
Тем лучше, с облегчением подумал Шабан, прикладывая палец к датчику идентификатора. Прав Менигон: сейчас мне лучше побыть одному. Ну почему он всегда прав?
Пива хотелось просто отчаянно. Хоть светлого. Хоть глоток.
Поилка молчала, как мертвая. Пусто… Ни темного, ни светлого. Вообще никакого. Шабан потыкал пальцем в датчик и, выругавшись вслух, отошел от стойки. Сел.
Что бы это значило? Если бы по случаю войны был введен сухой закон, не стал бы Хмырь пить напоказ. Ну, допустим, параметры пальчика лейтенанта Альвело могли временно вывести из памяти дурацкого автомата, потому как пальчик штрафника. Нет, это вряд ли: ни штрафнику, ни его пальчику делать на Поплавке совершенно нечего, рвение обслуги непонятно. Мог ли папиллярный рисунок измениться от этой… как ее… третьей инициализации? Он поднес кончик пальца к глазам, пересчитал знакомые извивы. Вроде нет. Тогда что же?
Он вытер лоб. Помимо воли противная дрожь пробежала по телу, рассыпалась по спине мелкими мурашками. Неужели командование все же списало его, давно и прочно? А вот это возможно, если как следует подумать. Правда, верх опрометчивости делать выводы по капризам поилки. Может, это Хмырь все выпил…
Ждать Менигона пришлось недолго. С первого взгляда на него Шабан понял, что что-то пошло не так, не по тем рельсам, на которые рассчитывал господин эксперт. Менигон и не думал скрывать озабоченность. Кортик на поясе подопечного он заметил, конечно, сразу, но вместо нагоняя только фыркнул.
– Контр-адмирал Хиппель изволит быть у Адмиралиссимуса, – хмуро пояснил он. – Не нравится мне это. Я у него всех холуев на уши поставил – действительно его нет! Посоветовали прийти через час. Что он там у Адмиралиссимуса, в паровозики играет, что ли?
– В какие паровозики? – не понял Шабан.
– Ну, или в лошадки. Неважно. Извращенцам редко нравится, когда их шантажируют, иногда опасно перегнуть палку… Знаешь что: предчувствие у меня скверное. Пойдем-ка лучше погуляем, чем тут торчать…
В дверях кают-компании он не пропустил Шабана вперед, без всяких разговоров отстранил рукой и вышел первым. Походка его неуловимо изменилась – нет, такой походкой не может ходить ведущий эксперт отдела Перспективного Планирования, лицо уважаемое и, как все яйцеголовые, немного потустороннее. Эта походка совсем другая – мягкая, пружинящая, то ли настороженный спецназовец на задании, то ли тигр в камышах.
– Может, ничего страшного, – нерешительно предположил Шабан. – Ну, потеряем один час…
– Как бы нам не пришлось потерять кое-что посущественней, – пробурчал Менигон, останавливаясь перед развилкой коридора. – Знаешь что, давай налево, кажется, там нет контроля пропусков… Пусть даже я зря трепыхаюсь… Все равно: во время войны провести лишний час на одной планете с туннельной бомбой – удовольствие маленькое.
– Что?..
– Что слышал.
Шабан облизнул пересохшие губы.
– Ты уверен? У нас есть туннельная бомба?
– У лигистов тоже. – Менигон замысловато выругался. – Может, она испарилась вместе с их Поплавком, только я бы на их месте держал ее на самой неприметной капсуле где-нибудь в полярных водах. Как только северянам станет не на что надеяться… Мать их, великие стратеги! Говорил им! На спорных планетах каждый год меняют руководство, пока не подберут самое тупоумное. Корпорация «ТрансГалактика» выпестовала начальственных идиотов – те и рады стараться! Все эти Мрыши, Риенци и как их еще там… Один Велич не без умишка, но и тот надеется, что как-нибудь пронесет. Пронесло одного такого – только дерьмо и нашли…
Долгий гул, прокатившийся по Поплавку сверху донизу, сотрясший переборки, заглушил его слова: по-видимому, одна из грузовых ракет села аварийно, но без катастрофических последствий.
Вот как, подумал Шабан. Значит, туннельная… Это ново, но только это. Об остальном, в том числе и об истинных авторах идеи войны за Воссоединение, можно было догадаться, опыт есть – это только лейтенант Альвело ухитрялся не догадываться никогда ни о чем…
Менигон прав, вечно он прав! Не нести правду тем, кто не желает о ней слышать – уносить ноги! Как можно скорее. Видя только то, что впереди, чем бы оно ни было, и не жалея об оставленном за спиной.
А Петр? – жарко обожгло мозг. Петр Солодов, ремонтник, единственный друг, заглушающий хождениями по трюмным девкам лютую тоску по оставленной на Земле любви… Нельзя оставлять его здесь, надо найти его и лететь втроем, выбираться отсюда…
Додумать мысль не удалось – в нескольких шагах впереди из-за поворота коридора скорым размашистым шагом вывернули четверо. Разом бросились в глаза одинаковая одежда без знаков различия, одинаковые стрижки, одинаковые, словно штампованные, лица – зря говорят, что такие бывают лишь у рабочих андроидов, идущих на смену…
Хватило мгновения, чтобы понять, кто эти четверо. По-видимому, оперативники Любомира Велича слегка опешили, столкнувшись с искомым нос к носу. Четверка уверенно спешила к кают-компании.
Хмырь Бенни? Или папиллярный идентификатор?.. Раздумывать не пришлось.
– Они! – взвизгнул кто-то на высокой ноте.
И в этот момент неожиданно, словно одно с другим имело непонятную потустороннюю связь, истошно взревел сигнал тревоги высшей степени.
Пистолеты едва ли не впрыгнули в руки четверки. Шабана качнуло, плечо уперлось в переборку. Оказывается, он продолжил инстинктивно начатое движение – посторониться, пропустить спешащих. Господи, успел он подумать, завороженно глядя на ровный кружок дульного среза, стремительно разворачивающийся в его сторону. Неужели опять как тогда… на Прокне?
Менигон ударил первым. Совсем не хищник из кошачьих – скорее уж молниеносно атакующий скорпион с чуждой, опасно непредсказуемой моторикой. Только один из четверки успел выстрелить – пуля с грохотом вырвала потолочную панель. К счастью, самая обыкновенная пуля… Брызнул искрами и нехотя задымил поврежденный кабель. Из квадратной дыры посыпалась труха – на четверых мертвых и двух живых.
