Кэнби обнаружил, что весь вспотел, а в горле так пересохло, что стало невозможно говорить. Вскоре он понял, что затаил, дыхание на все время атаки, а сердце билось так, словно собиралось разорваться. Он набрал высоту с правым креном, пытаясь выяснить, что происходит. Справа Конфрасс поливала огнем очередной «Рейнрод», а наверху разворачивался небольшой, но жаркий воздушный бой. Три космических корабля устремились вниз в огне — в них без труда можно было узнать «GGM34» — вместе с целым потоком спасательных капсул. На земле возле невысоких построек горел еще один корабль — уже не поддающийся определению.
Кэнби задумался, следует ли ему попытаться присоединиться к воздушному бою или еще раз пройтись над батикским портом? По меньшей мере половина транспортников оставалась цела, включая три корабля, которые стартовали, когда Кэнби в первый раз пролетал над берегом. Кэнби неохотно выбрал второй вариант — в конец концов им платили за уничтожение транспортных кораблей. Снова снизившись до уровня моря, Кэнби на полной скорости устремился назад, когда неожиданно заметил три «Рейнрода».
Оправившись от удивления, он обезопасил себя от их защитного огня, широко открыл регуляторы тяги и зигзагами бросился к вражеским кораблям — в последний момент вспомнив, что надо сделать записи, чтобы показать их Онак-Ганасу, когда настанет время расплачиваться. Затем, держась подальше от радиуса действия маленьких дисрапторов противника, Кэнби подождал, пока Келлерванд не взял на прицел первый корабль. После нескольких залпов два из трех двигателей корабля загорелись. Пилот попытался совершить вынужденную посадку, но далеко за пределами порта. Море оказалось слишком бурным, и корабль опрокинулся, развалившись пополам и выбросив в огромные волны сотни солдат.
Кэнби немедленно направился за двумя другими кораблями, которые, пытаясь оторваться, скользили по воде. Длинные следы гравитонов затрудняли обзор. На секунду Кэнби даже стало жаль корабли. С его скоростными возможностями и четырьмя мощными дисрапторами у них совсем не оставалось шансов. Кэнби пристроился к правому кораблю, который казался сильно перегруженным и немного отставал от другого. Кто бы ни управлял намеченным в жертву кораблем, это был хороший пилот. В последний момент он — или она резко повернул. Кэнби обнаружил, что ему, как глупцу, пришлось разворачиваться прямо перед кормовой орудийной башней «Рейнрода». Вражеский канонир послал серию выстрелов из маленьких дисрапторов, однако без особого успеха. «Смерть» снова плавно заняла огневую позицию, и Келлерванд почти в упор прошил крупный корабль дисрапторами. Двигатели «Рейнрода» с правого борта загорелись, огонь из кормовой орудийной башни резко оборвался, и в считанные секунды весь корпус поглотило пламя. Пилот попытался набрать высоту и вернуться к берегу, но высота была слишком мала Корабль огненным шаром плыл в паре метров над гребнями волн, оставляя за собой шлейф из черного дыма Вскоре он взорвался и исчез Поискав третий, Кэнби вскоре нашел и его. Этот тоже снижался, охваченный огнем, в сопровождении Конфрасс с правого борта Гибель двух последних жертв позволила «Смерти» развернуться и еще раз пойти над самыми верхушками волн к берегу Дезир-Оминга. Мощные реакторы оставляли за собой двойные петушиные хвосты, словно от старинной прогулочной лодки.
На этот раз Кэнби застал батикских канониров врасплох Они вели довольно беспорядочную стрельбу в направлении воздушного боя. «DH98» пронесся между двумя крупными портовыми строениями и появился над базой на скорости почти в пятьсот узлов. Там располагался всевозможный мелкий транспорт — в таких больших количествах, что Кэнби было трудно выбрать цель. Впрочем, прямо перед ним стояли два огромных корабля «Одара-232» с их любопытными фюзеляжами, пятью кабинами и двадцатью четырьмя колесными прицепами для использования на земле Келлерванд принял решение — его крупнокалиберные «гиспаны» прошили корпуса кораблей.
Попадание в корму «DH98» сотрясло корабль, но не изменило летных характеристик — Кэнби оставил эту неприятность на потом Благополучно выбравшись из зоны обстрела, он проделал спиральный вираж и оказался в разгаре воздушного боя, который быстро затихал — шесть из двенадцати «GGM» уже валялись разбитые на земле. В тысяче футов над ними Гиббоне, по всей видимости, испытывал на своей «Чуме» трудности — из одной ее турбины тянулся дым Гиббоне схватился с «GGM», который очень умно повел бой — и начинал выигрывать Кэнби тотчас же устремился к батикскому кораблю, и Келлерванд влепил в хвостовую часть врага по меньшей мере два дисрапторных залпа Застигнутый врасплох, штурман 9–4 «GGM» машинально сбросил скорость, предоставив Гиббонсу возможность снова открыть огонь, — что тот и сделал В явном замешательстве «GGM» развернулся, а Келлерванд выстрелил, причем опять успешно Так повторилось еще раз «GGM» на секунду как бы завис в воздухе, а затем его фюзеляж раскололся Из огня выпали две или три спасательные капсулы, но одна из них уже раскрылась, и ее понесло к заливу, где всего в паре метров от развалин самого «GGM» произошел взрыв Кэнби проверил разрушения. На каждый корабль досталось по несколько попаданий, но, кроме «Чумы», серьезно ни одна из машин не пострадала Тогда Кэнби дал команду отступать — получив от Гиббонса заверения в том, что «Чума» способна совершить перелет Один за другим оставшиеся в небе «GGM» повернули к Дезир-Омингу, откуда в прозрачный холодный воздух поднимались столбы дыма Тусклая звездочка Йота-73/0185п скользила к линии горизонта, ландшафт уже становился нечетким Кэнби выстроил свои корабли Достигнув скорости света, они устремились к Менфозе. Задание увенчалось успехом Теперь уже профессия наемника не казалась Кэнби такой безумной, как в начале дня
21 сентября 2690 г., земное летосчисление Калабрия Халиф
В Лондоне и Нью-Вашингтоне наступила осень, один из трех восхитительных теплых периодов «южного» полушария Халифа Возле маленькой таверны «Корт-Мишель» в древней столице Калабрии Кобир и Эмиль Липпи попивали сладкий «ваннал» с горькой настойкой, сидя под зонтиком, который в более раннее время защитил бы посетителей от лучей Са'анто Теперь же, под вечер, их любимое заведение затеняли покрытые затейливой резьбой стены побеленных зданий, сооруженных за тысячу лет до первых межпланетных полетов землян Улицу перед таверной заполняла многоязычная толпа покупателей и торговцев со всей Галактики. С тех пор как Халиф стал домом для Кобира, он привык проводить досуг здесь, встречаясь с тем или иным кирскианским флибустьером в свободной от стрессов обстановке. Друзья только что заказали еще сладкого «ваннала», который «отлично сдабривал горькую настойку», когда из толпы выделился Дориан Шкода и подставил стул к их столику.
