– Владимир Степанович…
– Что?! – Черняк покрутил головой, закатил глаза, подышал. Успокоившись, кинул Костину: – Только не говори, что и тебя опередили.
– Нет, всё в порядке. Взял я Чеснокова. Но…
– Что ещё за «но»?
– Тот корреспондент иностранный, Фрумкин, о котором я докладывал… Он, когда мы подошли к ним, устроил скандал. Кричал, чтобы мы подождали полчасика. Буянил, в общем. Грозил нам наказанием. А Чесноков за это время успел вызвать подмогу. Но прибежали лохи какие-то без оружия. Пытались помешать. Так мы их всех… того… привезли.
– И иностранца тоже?
– Да.
– Вот же дондон. Мало, что по кабинетам тут вынюхивает, так ещё и впереди нас проводит следствие … И ведь придётся отпустить…
– Он консула требует. Что делать?
– А, консула требует? Это хорошо. Значит, можно не отпускать. Раз требует, надо обеспечить ему консула. Но уж за полночь, где ж его взять. Утром, утром. А пока побеседуйте с ним. Вежливо… Рогов! Напечатал запрос в ФСБ?
– Готово, Владимир Степанович.
– Давай сюда, пойду к Шарфинскому.
Заместитель генерального прокурора Шарфинский в этот день, как и многие другие в прокуратуре, несмотря на поздний час, был у себя. Однако засиживаться у него Черняку не пришлось: в час ночи из администрации Президента вернулся генеральный прокурор (его-то все и ожидали), и их обоих, вместе с другими начальниками Управлений и отделов, пригласили к нему. И теперь уже сам Черняк оказался в положении отвечающего.
Но сначала генеральный вволю покрасовался перед подчинёнными, рассказывая, сколь милостив был помощник Президента, и как он передавал слова Президента о необходимости усилить борьбу с терроризмом, а потом его на пять минут принял сам Президент, и говорил о законности и роли прокуратуры в её укреплении. «Мы на коне!» – вещал прокурор. «Теперь нам делом, делом надо подкрепить доверие Президента!»
Тут Шарфинский очень кстати подсунул ему запрос в ФСБ.
– Правильно! – вскричал генеральный. – Пора поставить всех на место. За законность в стране отвечаем мы! Таково мнение Президента.
Потом ему доложили о задержании пособника террористов генерала Чеснокова и явного шпиона Фрумкина. В том, что он знаком и с Шилиным, и с кровавой Агатой, Чесноков уже сознался. Какова роль в этой игре Джона Фрумкина, следует ещё разобраться. О задержании Фрумкина Шарфинский докладывал с трепетом: ведь это сам генеральный прокурор велел ему «дружить» с журналистом! Но оказалось, и генеральный был доволен; ему тоже Фрумкин не нравился, ему тоже «дружбу» с ним навязали.
– Законность! – гудел он, сверкая глазками по сторонам, будто проверяя, все ли понимают, сколь грандиозен поворот, совершаемый страной при его, генерального прокурора, участии. – Закон, а не кумовство должны определять деятельность служащих, – и прокурор внушительно стукнул толстым пальцем по столу.
После этого он, явно желая снискать лавры Цезаря, занимался сразу многим. Заслушивал Шарфинского и Черняка по делу о фальшивой водке, отлучался в комнату отдыха, чтобы выпить натуральной, а не фальшивой водки, и редактировал своё «Обращение к народу», которое тут же готовили ему помощники. Это давало Черняку возможность отвлекаться на переговоры со своими подчинёнными, узнавать новости следствия. Доложил генеральному, что, по словам Чеснокова, кровавая террористка Агата действовала в Москве под именем Камиллы Гомес, а офис имела в Минске.
– Подготовьте запрос в МИД, – велел разомлевший прокурор. – Мышей не ловят, пыимаишь. И белорусам надо хвоста накрутить.
– У них своя, как бы, страна, – извиняющимся тоном пробормотал Шарфинский.
– Терроризм проблема общая, – важно произнёс генеральный. – Что там получается у вас, а?
Помощник начал читать проект Обращения:
– «Коррупция в органах власти достигла такого уровня, что представляет угрозу проводимым реформам».
– Нет, не так, – прервал его генпрокурор. – Покрепче надо, покрепче. Так примерно: «Организованная преступность поразила сегодня практически все сферы – политическую, экономическую, социальную. Какую сферу ни возьми, везде у нас преступные формирования…» Понял?
– Прекрасно! – воскликнул помощник. – Гениально! И такую концовку, как Вы думаете: «Организованная преступность и коррупция в органах власти объективно подыгрывают терроризму».
– «Мировому», добавь, терроризму.
– А на даче Шилина пост поставили? – спросил Черняка Шарфинский.
– Непосредственно на даче нет.
– Почему «нет»?
– Там гаишник Степанов с прикомандированными за дорогой смотрит, – объяснил Черняк. – Если ставить людей прямо на даче, местные жители сообщат фигуранту.
– Если сообщат, всех задержать, – распорядился генеральный. – А где мой визажист?
– Вы прямо сейчас будете речь записывать? – спросил помощник.
– А чего тянуть! С утра в эфир. Президент на нас надеется!
Великий руководитель и полководец Ким Чен Ир сквозь широченное окно правительственного здания любовался расцвеченным всеми цветами радуги вечерним Пхеньяном. Заканчивался последний праздничный день. Трудовая партия Кореи отмечала годовщину своего создания, но этот партийный праздник, как всегда, вылился во всенародное гуляние! На улицах – группы людей. Разговоры, улыбки, смех! На огромном экране, установленном прямо на площади, лицо любимого вождя Ким Чен Ира.
«Империалисты называют демократией общество, где мирных людей бьют дубинками, где похищают детей, где нищета и голод! – вещает Великий вождь. – У нас же, где человек осознаёт свое человеческое достоинство, живёт в безопасности и уверен в завтрашнем дне, – говорят они, – демократии нет. И по этой причине со странами социализма можно делать, что угодно, даже бомбить их. А ведь КНДР – самая демократическая страна в мире! Люди живут свободно, достойно, в безопасности и стабильности. Они уверены в завтрашнем дне. Каждый занят любимым трудом, обеспечена старость, гарантирован труд, люди бесплатно получают квартиры, медицинское обслуживание, образование…»
Какой-то явно пьяный мужчина кричит на всю улицу:
– Да здравствуют наши успехи!
Тут же появляется народный патруль: два юноши и девушка-милиционер. Девушка строго выговаривает гуляке:
– Товарищ! В таком виде нельзя появляться на улицах. Пройдёмте с нами.
И пьяный покорно идёт вслед за ними…
С другого угла площади звучит песня о Полководце Ким Ир Сене: «Весь народ сплотился, цель у нас одна: Над Северной Кореей – вечная весна!»
В кабинете Ким Чен Ира тоже работает телевизор.
Великий вождь и полководец прислушался к собственной речи:
