А Сара вновь начинала разговор. Он знал, что на самом деле ее здесь нет, но от этого ему не становилось легче. Она казалась такой реальной и доступной. Высокая, степенная и сероглазая. Он любовался ее губами, полными неги и запаха моря. Из-под заколки выбивалась прядка черных волос. И Аарон тревожился о своем рассудке. Но тревога утихала; болезнь защищала его от сильных чувств и эмоций.
— Ты понял свою проблему? — спрашивала его Сара.
— Нет. Я вообще ничего не понимаю, — отвечал Аарон. — Скажи, что происходит. Что все это значит?
— Бедный Аарон. Так что же для тебя важнее — событие или его смысл?
— Ты хочешь сказать, что суть и предназначение — разные вещи?
— Я хотела сказать, что он хочет увидеться с тобой.
— Кто? Лоренс?
— Нет, — ответил знакомый голос. — Боюсь, что не Лоренс.
В комнату въехала маленькая трубчатая машина самийца. С некоторых пор Октано перестал казаться Аарону куском залежавшегося бекона. Без всяких диснеевских дорисовок он превратился в личность — в того, кого можно узнать.
— Мои приветствия, — сказал самиец. — Как вам такое шутливое начало беседы? Не удивляйтесь. Я сейчас изучаю беспечность. И она мне неплохо удается, верно? Но у меня к вам просьба — не могли бы вы дать мне знать, если ваше здоровье улучшится.
— Хорошо, я вам скажу, — ответил Аарон.
— Меня тоже одолевает небольшое недомогание, — сказал самиец.
— Что вы говорите?
— Да. Оно какое-то время искажало мою визуальную перспективу.
— А как теперь?
— Я готов отправиться в город чужаков, если, конечно, вы составите мне компанию. Нам выписали все необходимые документы, и теперь наш отъезд зависит только от вашего слова.
— Давайте поедем утром, — сказал Аарон. Но все оказалось не так-то просто.
С наступлением утра Аарон направился к Воротам Стромского, через которые проходила ближайшая дорога в город чужаков. Рядом с высокими деревянными створками, укрепленными полосками кованого железа, стояла небольшая группа землемов и особей других видов. Он хотел спросить, почему это сооружение назвали Воротами Стромского, но люди, к которым он обращался, были заняты своими делами и не желали говорить с ним о предстоявшем путешествии.
— С вами будет все хорошо, — отвечали они на его вопросы. — Можете не сомневаться.
И они отворачивались с таким виноватым видом, что Аарон поневоле начинал задумываться о безопасности этого мероприятия. Он пытался выяснить, что же все-таки было не так, но его вопросы оставались без ответов. Они притворялись, что не понимают его.
— Ничего плохого. Все будет хорошо.
— А где самиец? — спрашивал он.
И они вновь смущенно отворачивались.
— Какой самиец? О ком вы говорите?
Все удивленно разводили руками, пока один юноша, похожий на мальчишку, не догадался сказать:
— Ваш приятель встретится с вами позже.
Его ответ еще больше встревожил Аарона, но времени на расспросы не осталось. Кто-то открыл ворота, руки добровольных помощников подтолкнули Аарона к отверстию, и он сам не заметил того, как сделал несколько шагов.
Шагов действительно было несколько, но они увели его в сторону от правильного пути. Пройдя ворота, Аарон оказался на окраине Чужеземного Города. Перед ним возвышалась каменная арка, которая напоминала вход в старинную крепость. Сквозь сводчатый проем виднелись несколько мостовых. У него сложилось впечатление, что строители использовали брусчатку из эстетических соображений, потому что всем известно, какое приятное чувство создают мощеные улицы, сияя после дождя, и каким прекрасным бывает цоканье копыт, когда по мостовым проносятся лошади. Это место казалось тихим и уютным. И Аарон вдруг понял, что город чужаков не был ему чужим.
— Кто вы? — спросил он.
— Я Миранда, — ответила стройная загорелая девушка. «Светлая копна волос и маленький рот, созданный для поцелуев. Странно, но именно так люди и думают друг о друге», — размышлял Аарон, пытаясь оправдать свое сексуальное влечение.
— А это город чужаков? — спросил он.
— Да. Хотя нет, не совсем.
— Тогда где же мы находимся?
— Они называют это оборотной зоной. Здесь не так, как на остальной части планеты, но и не совсем так, как в Чужеземном Городе. Тут вы можете немного отдохнуть и акклиматизироваться.
— Но я тороплюсь! — воскликнул Аарон. — У меня серьезное задание от Межпланетного Совета. Я должен осмотреть Город и сделать кое-какие выводы.
— О-о! Тогда мне все ясно, — ответила Миранда. — Что вы хотите на обед?
— Я не голоден, — сказал Аарон.
Хотя на самом деле он не отказался бы от хорошего завтрака, и, наверное, Миранда поняла это по его виду. Она ввела Аарона в один из домов, окна которых выходили на тенистую улочку. Пройдя несколько комнат, он оказался в столовой, расположенной в задней части здания. На небольшом столе, покрытом белой скатертью, лежали салфетки и столовое серебро. Чуть дальше находилась кухня. Через открытую дверь Аарон увидел деревянные полки, заставленные горшками и кастрюлями.
— Может быть, вы скажете мне, что все это значит? — спросил он у девушки.
— Сначала вы должны покушать, — ответила Миранда. — У нас еще будет время для объяснений.
Он давно не ел такой хорошей пищи. Консервированную ветчину дополняли свежие яйца, ароматное масло и хлеб домашней выпечки. Перед кувшином молока стояли керамические кружки, в которых дымилась жидкость, похожая на кофе. Миранда не стала садиться за стол, но все время находилась рядом. Она подкладывала ему кусок за куском или убегала на кухню, чтобы через миг вернуться с тушеными фруктами, вареньем или пирожными.
Утолив голод, он решил приступить к расспросам. Но Миранда, выглянув в окно, заметила на улице какого-то мужчину. Она повернулась к Аарону и с игривой улыбкой подозвала его к себе.
— Вот, посмотрите, — шепнула ему девушка. — Это Мика. Мой дядя. Он принес нам новости о дарфиде.
— А что это такое? — спросил Аарон.
— Ах, я забыла. Вы не знаете старого языка. Дарфид означает встречу всех владык диеты.
— Что-то мне вообще ничего не понятно.
— Немного терпения, и вы все узнаете, — сказала Миранда. — Но сначала я познакомлю вас с дядей.
Мика выглядел очень старым и немощным человеком. Очевидно, он полностью использовал свои жизненные циклы, и теперь у него в запасе осталось лишь несколько лет. Когда-то давно Аарон встречал на Сесте такого же старого землема. И он помнил, с каким благоговением относились люди к этому старику.
