Подбросив в небо мяч, Шенда двинулась дальше.
Она остановилась поговорить немного с Джо Рамосом из «Капитальных кабелей». Его фирма собиралась принять участие в аукционе на получение заказа по прокладке участка нового шоссе в Вестсайде. Шенда вкратце рассказала ему, что до нее дошло по сети слухов о его конкурентах. После ликующего рукопожатия она оставила Рамоса деловито щелкать кнопками калькулятора.
Мона Конделуччьо шла, пошатываясь под грузом двух гигантских алюминиевых мисок, каждая размером с карту для игры в «монополию» и глубиной с таз. Шенда быстро избавила ее от одной и заглянула под крышку из фольги.
— М-м-м! Картофельный салат!
— А в этой макароны. У меня в грузовике еще шесть!
Мона владела «Космической кулинарией». Она привезла почти половину еды для сегодняшней гулянки — как часть своей десятины головной компании. Все остальное было снедью домашнего приготовления. Ах нет, кроме «Кремовых кренделей Кришны Мерфи».
Шагая за Моной к столам для пикника, Шенда потянула носом воздух:
— Лай Бабуи, хорошо бы поскорей покончить с делами!
После ряда сногсшибательных провалов Шенда постановила, что акционеры «Каруны, Инк.» обязаны закончить обсуждение всех насущных дел до того, как — подобно волкам, стервятникам и варварам — наброситься на еду и алкогольные напитки. Иначе ни черта не успеть. А еще Шенда пусть и нисколько не обижалась, что ее прерывают, но обнаружила, что интеллектуальный уровень выкриков и острот гораздо выше, когда аудитория трезвая.
Женщины сложили миски на скрипнувший под их тяжестью длинный стол. Шенда ухватила за рукав первого же подростка, до которого смогла дотянуться.
— Ты, Хейли Сахарчук! Что ты, по-твоему, тут делаешь, изображая статую растяпы, когда кругом столько дел? Помоги Моне! Сейчас же!
Хейли Сахарчук с земляничными полянами угрей воззрился на Шенду со щенячьей влюбленностью. Сглотнув — от чего запрыгало гипертрофированное адамово яблоко, — он без тени иронии выдохнул «Есть, мэм!» и рысцой побежал к грузовику Моны.
Шенда беззвучно рассмеялась. «Ну надо же, придется подыскать тебе подружку!»
И тут увидела Турмена Свона.
Турмен сидел в складном садовом кресле, к подлокотнику которого прислонил костыль. Будь это кресло золотым троном в византийском дворце, его радость, по всей очевидности, не выросла бы ни на йоту.
По обе стороны от него стояли восхитительно декоративные Син-Син Бах и Пепси Разбростовар, владелицы-косметички салона «Кромсай коротко». Син-Син была наполовину вьетнамкой, наполовину китаянкой — последняя война между этими двумя странами принесла мало чего доброго, и эта смесь была одним из немногого. Пепси — норвежка-англосаксонка, полукровка, которая (как всегда отмечала про себя Шенда) больше всего походила на героиню пресловутых комиксов для взрослых Шерри Вишневый Пирог.
Обе увивались вокруг Турмена сверх всякой меры. В роли гурий им не хватало только расписных пальмовых опахал, чтобы его обмахивать.
— Принести тебе еще сока, Турмен?
— Подложить еще подушку, Турмен?
— Солнце не слишком печет?
— Попробуй чипсов, Турмен! Они такие свежие!
Ревность фейерверком вспыхнула в груди Шенды. Что они себе позволяют!
С тех самых пор, как Шенда рассказала Пепси и Син-Син, что Турмен похвалил ее педикюр (а педикюр был делом их рук), они по-девчоночьи к нему привязались.
— Знаешь, какая редкость, чтобы мужчина такое заметил, Шенда?
— Да еще сказал об этом вслух, и к тому же в общественном месте!
— Ух ты!
В дополнение ко всему болезненный вид Турмена на всю катушку запустил их невостребованные материнские инстинкты.
Все было вполне невинно и, вероятно, на пользу всем трем.
Но почему-то сегодня у Шенды вскипела кровь.
Она широким шагом направилась к ним.
Заметив ее, Турмен виновато поднялся.
— Э-э… привет, Шенда…
Она оборвала хилое приветствие:
— Ты, Свон… идем со мной.
— Я сейчас вернусь…
— Нет, не вернешься! Скорей!
Шенда рванула прочь, Турмен захромал следом.
Когда они отошли на некоторое расстояние, Шенда остановилась в убежище под ветвями плакучей ивы. Длинные зеленые плети шептались, когда она проходила мимо. Наконец догнав ее, Турмен, задыхаясь, с благодарностью привалился к стволу.
— Ты знаешь, кто они? — вопросила Шенда. И, не ожидая ответа, выплюнула: — Они же любовницы! Лесбиянки! Крашеные лесбиянки!
Турмен поглядел на нее озадаченно.
— Ну и что? Я не могу с ними дружить? Я же не хочу от них детей или еще чего.
Гнев Шенды улетучился. Опустив голову, она сжала себе переносицу.
— Господи Боже, что я говорю? Они ведь и мои друзья. И плевать мне, что они лесбиянки. Я вообще раньше об этом не задумывалась! Клянусь! Это не я!
Турмен сделал шаг к Шенде. Переложив костыль в правую руку, он взял левую Шенды в свою. Не попытался воспользоваться ее смятением, а просто сказал:
— Не убивайся так, Шенда. У тебя и без того полно забот…
Шенда испытала бесконечную благодарность за сочувствие. Ту же тактическую паузу, которую она применяла, чтобы не судить предвзято о других, она использовала сейчас, чтобы простить себя.
— Верно, верно! На самом деле… — Она посмотрела на часы. — Нужно начинать собрание, уже и так поздно!
— Тогда пойдем.
Люди выжидающе собирались вокруг сцены, становились тише, внимательнее. Толпа расступилась, пропуская Шенду, и она обнаружила, что Турмену как-то удалось не отстать, хотя даже от такого незначительного усилия он побелел как мел.
— О Господи, прости, пожалуйста, что я тебя так за собой таскаю!
— Я… я ни за что бы от этого не отказался.
— Слушай… Ты же не можешь все время стоять. А кроме как со мной на сцене, сесть негде. Ты не против?
— Н-нет, — задыхаясь, выдавил Турмен.
Поднявшись на три ступеньки, они оказались среди оборудования и инструментов рок-группы. Турмен рухнул на табурет барабанщика Гепарда Бадди. Шенда проверила микрофон. Включен. Оглянувшись посмотреть, всели в порядке с Турменом, она сразу взяла деловой тон:
— Собрание акционеров «Каруна, Инк.» объявляю официально открытым. Можно мне протокол прошлого? Эллен ДревоРоза, ты здесь?
Занялись делами. На сцену выходили те, кого вызывала Шенда. Должностные лица выступали с отчетами. Потом поднимались на голосовании руки. Подсчитывали «да» и «нет». Кого-то хвалили, кого-то отчитывали. Обсуждались и исправлялись планы. Споры гасли в компромиссах. Достигались соглашения. Ничья кровь не лилась.
