— Не меррртва,— раскатисто согласился старый колдун.— Пока не меррртва. Как, по-твоему, я стал Повелителем Ворон?
Соки пожала плечами и присела на теплые закопченные камни у костра.
— Возможно,— сказала она,— твоя мать была прекрасной женщиной, которую полюбил Король-Ворон. Он унес ее к себе в гнездо на вершине самого высокого дерева, и там родился ты.
— Возможно,— согласился Кромахи, помешивая ложкой.— А возможно, я был деревенским дурачком и совершил кое-что нехорошее, и меня прогнали из деревни камнями, так что пришлось ночевать с воронами в поле. Ты знаешь, что главное в воронах?
— Они любят поговорить?
— И это тоже. Но вообще-то главное в них то, что у них жесткое и горькое мясо, и варить их следует с ягодами можжевельника, отчего суп приобретает особый аромат. Вот, хочешь угоститься?
Взяв с тряпки, разложенной по другую сторону от костра, выточенную из дерева миску, Кромахи зачерпнул ложкой щедрую порцию своего варева. Потом протянул миску Соки. В желтовато-серой жиже плавали побуревшие листья, красные и черные ягоды и белые-белые тонкие косточки.
— На них неплохо гадать,— заметил Кромахи, снова усаживаясь у базальтовой плиты и приобретая сходство с валуном.— Хочешь, предскажу тебе будущее?
— Я знаю свое будущее,— вздохнула Соки.
Сказки она тоже неплохо знала, все благодаря Ба. В сказках только полные дураки принимали пищу из рук хранителей порога, на полпути между царством мертвых и царством живых. Съешь здесь хоть что-то— и останешься навсегда.
— Я умру. Я уже почти умерла.
— Все когда-нибудь умирают,— резонно возразил Кромахи своим простуженным голосом.— Кстати, если есть только воронье мясо, в конце концов превратишься в ворону. Ты знала?
Соки выловила из можжевелового бульона тонкую раздвоенную косточку, похожую на рогатку.
— О! Тебе досталась хорошая кость,— хмыкнул колдун.— Ты скоро родишь, только кого— дочь или сына?
— Не собираюсь я никого рожать,— сердито возразила Соки и бросила кость на землю.— Скажи мне лучше, как отсюда выбраться.
— Стань вороной.
— Не хочу.
— Тогда стань Повелительницей Ворон.
— Но как?
— У каждого свой способ,— пожал плечами колдун и повел длинным хрящеватым носом.
Похоже, его тоже одолевал голод, поэтому в следующих словах прозвучало нетерпение.
— Вот что, девчонка-ворона, давай я расскажу тебе старую индейскую сказку.
— С какой стати? Ведь ты из Ирландии?
— У сказок, знаешь ли, нет паспорта,— усмехнулся Кромахи, почему-то в эту секунду как две капли воды похожий на Ба в ее кресле.— Лучше послушай. Как ты думаешь, откуда взялись колорадские жуки?
— Из Колорадо?
— Не угадала. Предки этих жуков жили себе поживали на территории нынешнего Техаса, мирно питаясь листьями. Но вот однажды те края постигла ужасная засуха. Индейцы обратились к своему верховному богу, ворону Йелю, с просьбой о дожде. Они развели большой костер, вождь бросал в него душистые травы, и индейцы плясали вокруг костра несколько дней напролет. Жукам этот танец ужасно понравился. Они тоже встали вокруг своего вождя, который задрал лапки к небу, и принялись плясать и просить верховного бога дать им такое дерево, чтобы они и их потомство всегда были сыты. Йель некоторое время вспоминал, есть ли у него вообще такие дети, но на шестнадцатый день все же слетел к жукам. «Хотя я бог людей, а не жуков, я все же исполню вашу просьбу,— сказал он.— У меня есть такое дерево, совсем небольшое, скорей даже куст. Но мне придется потратить несколько лет, чтобы люди привезли его из дальних стран и стали выращивать на восточных склонах Скалистых гор. Вы же тем временем сами, без моей помощи, должны перебраться туда».
Тут Кромахи замолчал и начал клевать носом — видимо, собственная сказка его усыпила.
— И что?— нетерпеливо спросила Соки.— Зачем ты мне это вообще рассказал?
Старый колдун встрепенулся и уставился на девушку, хитро щуря не по-старчески ясные глаза. В сущности, это были вообще не человеческие глаза, а яркие ониксовые глаза божественной птицы. Ворон Йель, прикидывавшийся ирландским чародеем, расправил огромные, черные с сединой крылья.
— Рррасказал,— насмешливо каркнул он,— затем, что ты рродишь мне сына. Но мерртвая девочка не может рродить. Сказка заканчивается так: могучий воррон Йель исполнил пррросьбу жуков и дал им съедобное дерррево, но ррразве он стал бы одарррять жуков, если ничего не хотел взамен? Он пррринес еду своим детям, нерразумная крррошка. Ворроны едят жуков.
Сказав так, Йель захлопал крыльями, запорошив глаза Соки песком и сажей, и устремился в белое беспощадное небо над Великой Равниной.
— Твое вррремя еще не прришло!— донесся оттуда гортанный крик.— Возвррращайся!
* * *
Джип мягко катил вдоль ограды парка. Уайлд и Харпер спорили, причем если голос Уайлда становился все громче и пронзительней, то Харпер, напротив, отвечал все тише. Маршал старался не прислушиваться к их спору, потому что это отвлекало от наблюдения. Впереди уже обрисовались университетские корпуса и длинный решетчатый забор. Демонстрантов успешно разогнали — только груды пластиковых бутылок, обрывки транспарантов и валявшиеся на мостовой палки и камни наводили на мысль, что утром здесь были беспорядки. Весь этот хлам припорошило опавшими листьями, золотисто светившимися в густеющих сумерках. И вороны. Очень много ворон. Птицы облепили ветки деревьев, ограду парка и университетский забор, они сидели на стеклянной будке охраны и фонарных столбах. Наступил вечер, самое время воронам лететь на помойку, или где они там кормились — однако твари и не думали улетать. Еще они молчали. Это нервировало. Наводило на мысль, что птицы тут неспроста.
