Голова у меня закружилась, и, закрыв лицо руками, я покачнулся. Вспомнились мне в этот миг слова Феспия: у господина нашего Несубанебджеда одно на языке, другое на деле, третье на уме, а ум его извилист, как тропа в горах… Понял я, что был песчинкой, той самой песчинкой в пустыне, о которой сказано писцом, и не ветры судьбы швыряли меня, а людские хитрости и тайный умысел. Горько думать о таком! Горько и унизительно! Но что для великих чувства малых?.. Они им как дымы над горном, где плавят золото, отливая браслеты и кольца… как сухие листья, что уносит Хапи в море… как кости осла, издохшего в прошлом году…
И, смирившись с этим, я опустил руки и открыл лицо.
– Выпей. – Тхути протягивал мне кувшин с вином. – Выпей, Ун-Амун, и не терзай напрасно свое сердце. Что случилось, то случилось, и ничего тут не изменишь.
Он не произнес ни слова, пока я жадно глотал вино. Потом спросил:
– Что еще ты хочешь знать?
– Сосуд, – хрипло отозвался я, – золотой сосуд с ибисами, который вез я из Фив… Раз Харух лазутчик князя, то отдал похищенное в казну… Зачем же прислали мне снова этот сосуд? Знак ли это от бога, вернувшего потерю? Или владыка ваш хотел посмеяться надо мной и моим господином?
Писец пожал плечами:
– Думаю, не то и не другое, а всего лишь недосмотр казначеев. Но я об этом промолчу – узнает князь, накажет их за ошибку. Так что, Ун-Амун, давай считать, что не было этого сосуда. То есть был сосуд из золота, но без приметных ибисов, и лежит он сейчас в сокровищнице Закар-Баала, очень далеко от Фив.
– А где сейчас Харух, обидчик мой?
– Там, где ему приказано быть, в Сидоне или Араде, а может, в Симире или Берите. Не сердись на него, Ун-Амун, он человек подневольный.
– Подневольный, но злобный, – ответил я. – Пусть бы унес он эти сосуды, а к чему дом бога осквернять? К чему мочиться на святыню?
Тхути нахмурился.
– В этом ты прав, нечестие свершилось и великий грех! Но иноземные лазутчики все таковы, все грешники и нечестивцы! Оставим же это дело между Харухом и Амоном; захочет бог, накажет мерзавца. И еще одно… – Писец наклонился ко мне и тихо промолвил: – Было мною сказано: если поведаешь что‑то господину своему, запоздают те вести… Но лучше ничего не говори Херихору. Ни про сосуд с ибисами, ни про Харуха и Феспия, ни про войско в Гелиополе… Помни: когда дерутся слоны, достается траве.
Тхути был прав, и я кивнул в знак согласия. Я лишь привратник храма Амона, что мне лезть под ноги слонов? Возможно, когда повзрослеет сын, я расскажу ему правду… А может, не расскажу – ведь Шедау будет жить при новом фараоне, и не стоит ему задумываться, какими путями пришел к власти господин наш Несубанебджед. Вырвется лишнее слово, и горе сыну моему! Лучше мне молчать, а еще лучше – позабыть. Так что расскажу я Херихору лишь о случившихся событиях, а не о том, какие сети плелись за моей спиной и как я в них угодил. Расскажу о похищении сокровищ и совете князя Дора, о богатстве, взятом у тирян, и жизни у моря в дырявом шатре, о бесноватом жреце и кораблях филистимлян, что явились в Библ… Есть о чем поведать! А коль удивится мудрый Херихор и спросит, как избавился я от разбойников и почему отдали серебро тиряне, а не швырнули меня в воду, сошлюсь на Амона, на власть его и волю. Жрецы так делают, и лучше объяснений нет.
Но, быть может, ничему не удивится мудрый Херихор и ничего не спросит?.. Тхути сказал, что стоит в Гелиополе войско, и мечи у воинов уже наточены, а колесницы их быстры… И в Танисе вооруженных изрядно, лучников, и копьеносцев, и ливийских отрядов с их вождями… И еще плывут где‑то в Великой Зелени друг мой Феспий и наемники из Хару… Месяц-другой, и явятся в Фивы все эти воины, а с ними господин Несубанебджед, новый наш властитель. И будет Херихору совсем не до меня, будет думать он, как спасти свою мудрую голову!
Только Амон видит, только Амон знает, и лишь ему открыто будущее…
При работе над повестью об Ун-Амуне я пользовался тремя основными источниками: монографией Ю.Я. Перепелкина «История Древнего Египта» (СПб, изд-во «Летний сад», 2000 г.), книгой М.А. Коростовцева «Путешествие Ун-Амуна в Библ» (М., «Издательство восточной литературы», 1960 г.) и книгой И.С. Кацнельсона, Ф.Л. Мендельсона «Древний Египет. Сказания. Притчи» (М., изд-во «Совпадение», 2000 г.). Замечу, что труд Коростовцева является научным исследованием, в котором даны описание папируса, его дословный перевод, исторический и филологический комментарии, а также фотокопия древнеегипетского текста. Книга «Древний Египет. Сказания. Притчи» содержит литературный пересказ ряда историй, самыми известными из которых являются: «Потерпевший кораблекрушение», «История Синухета», «Красноречивый крестьянин» и «Злоключения Ун-Амуна». Это очень разные повествования, среди которых есть волшебные сказки, назидательные притчи и рассказы, отражающие реальные события. К числу последних принадлежат истории о Синухете и Ун-Амуне.
Папирус с отчетом Ун-Амуна о путешествии в Библ уникален, так как существует в единственном экземпляре, в отличие от ряда других древнеегипетских текстов (например, найдены пять папирусов с отрывками истории о Синухете). Его происхождение таково. В 1891 году несколько феллахов отыскали старинный глиняный сосуд с папирусными свитками и поделили их, разорвав на части примерно одинаковой длины. Затем эти куски папирусов попали к перекупщикам древностей и были приобретены русским египтологом В.С. Голенищевым, который осенью 1891 года посетил Египет. Среди них были фрагменты отчета Ун-Амуна, которые затем дополнил немецкий египтолог Г. Бругш, подаривший Голенищеву в 1892 году еще один отрывок. Ныне папирусы с этой историей хранятся в Музее изобразительных искусств им. А.С. Пушкина. Текст почти полный, не хватает только конца. По мнению большинства египтологов, это не литературное произведение, содержащее вымысел, а отчет о реальном путешествии из Фив в финикийский город Библ.
После этих предварительных замечаний я перескажу историю о странствиях Ун-Амуна.
* * *
Время действия – тысяча с лишним лет до новой эры, период правления Рамсеса XI (примерно 1100–1068 гг. до н. э.), последнего фараона двадцатой династии. История начинается в Фивах, столице Верхнего Египта.
Обветшала священная барка (ладья) Амона, царя богов, на которой статую божества возили по Нилу в праздничные дни. Для новой барки нужен кедровый лес с гор Ливана; его поставляли в Египет из финикийских городов Тир, Сидон, Библ. За этим лесом и отправляется в Финикию наш герой Ун-Амун, привратник храмовых врат в святилище великого Амона-Ра, что в Фивах. Послан он своим господином Херихором, верховным жрецом храма Амона. Посланнику вручается золото и серебро для оплаты кедровых бревен (в виде сосудов и мелких изделий общим весом 3 кг), а также святая реликвия, статуэтка Амона Дорожного, ипостась бога, покровительствующая путникам.
