— А вы мои миллионы не считайте, — Отто вяло махнул рукой. — Вы тоже не бедствуете.
— Я всего лишь солдат, — генерал изобразил на лице смирение. — Предупреждаю честно: женщина обойдется дороже. Подумайте, быть может, проще завербовать кого-то из статисток? Неужели в Голливуде мало подходящих девушек?
— Их в одной только «Сони-Трайстар» наберется тысяч десять. Но я не могу рисковать операцией, — ответил Валенштайн. — Вы же потом с меня и спросите за провал. Женщины взбалмошны и непредсказуемы. Если даже я найду подходящую кандидатуру, кто может гарантировать, что через год ей не надоест слоняться по всяким подворотням и она не потребует вернуть ей внешность и привычный образ жизни?
— У вас есть точный макет?
— До последней родинки, — Отто положил на стол небольшой диск. — В моей спальне установлены отличные сканеры. Здесь полная сканограмма внешности, запись голосового диапазона и точное описание привычек, пристрастий, темперамента, образа мышления, типичных речевых оборотов и всего прочего. Обычное дело. Только уберите импульсивность. Не люблю этого в женщинах.
— Это еще пять процентов, — заметил Син. — Итого, плюс тридцать процентов к обычной цене.
— Вы грабитель, — равнодушно произнес Отто. — Я вкладываю в ваш заговор бешеные деньги, а вы не стесняетесь заламывать такие цены.
— Вам все воздастся, — пообещал генерал. — Как только наш замысел осуществится, все ваши затраты будут покрыты с лихвой.
— Хотелось бы верить, — Валенштайн допил саке и плеснул себе еще. — Теплая, вонючая дрянь… Скучаю по виски.
— Слышал бы вас президент Ямамото, — Син рассмеялся. — Вы не патриот своей страны?
— К сожалению, — Отто махнул порцию и налил снова. Было похоже, что сегодня он намерен надраться. — Я гражданин мира. Так уж сложилось. Мои фильмы смотрят везде: от Латинской Америки и Африканского Союза до Европейской Аравии и Поднебесной. Их даже в России смотрят, хотя большинство отрицательных персонажей в фильмах — русские. И сам я по происхождению аравийский немец, но гражданство у меня Соединенных Штатов, а большую часть времени провожу в вашей «Чжунхуа жэньминь гунхэго» — пардон за произношение — Китайской Народной Республике. Что мне прикажете делать?
— Оставаться самим собой, — генерал отсалютовал ему бокалом.
— Вот я и пытаюсь, — Валенштайн снова налил себе саке. — И никто мне не запретит говорить, что президент Соединенных Штатов господин Ямамото пьет дерьмо!
Он запрокинул стаканчик и поморщился.
— Ну, пятый уже не так отвратителен? — язвительно предположил Син. — Хотя я тоже не люблю эти американские напитки. Китайская рисовая водка гораздо лучше.
— При чем тут водка?! — возмутился опьяневший Отто. Он даже опустил ноги на пол и, усевшись нормально, подался вперед. — Шотландское виски — вот напиток! Там и аромат, и вкус… а-а… вам не понять!
Он взмахнул тяжеленной рукой и едва не опрокинул изящный столик. Рука у Отто была словно у многих нога. У некоторых даже две.
— Так что насчет цены? — придерживая столик, спросил генерал. — У меня есть несколько готовых к репликации юных особ.
— Покажи, — Валенштайн осоловело уставился на Хуан Сина.
— Сейчас?
— А что? Вот кредитка. Если меня кто-то из них устроит, сразу все и оформим.
— Это может вызвать подозрение, — осторожно сказал генерал. — Ночью такие сделки не заключаются.
— Почему? — уперся Отто. — Я частное лицо. Когда хочу, тогда и покупаю. А что ночью… а когда еще девок покупать?
Он громко рассмеялся. Син вежливо улыбнулся и взял со стола диск.
— Ну что ж, идемте. Только вы же знаете, девушек европейского стандарта мы не выращиваем…
— Мне нужна как раз вашего покроя, — успокоил его Отто. — Миниатюрная, только голубоглазая блондинка. Или вы голубоглазых тоже не выращиваете?
— Ну почему же? Такой исходный материал у нас есть.
Он, уже направляясь к двери, вставил диск в щель карманного планшета. На дисплее тотчас появились установочные данные и требуемое лицо.
— Погоди, — Валенштайн налил себе «на посошок» полный стаканчик и выпил залпом. — Теперь идем.
— Номер триста пятнадцать, — не обращая внимания на его манипуляции, торжественно заявил генерал. — Совпадение — девяносто процентов. Вам повезло, дружище. У нас есть девушка, которую почти не придется «дорабатывать» с помощью репликатора. Так, по мелочам. Ну и, конечно, обучение. Через два месяца вы не отличите ее от оригинала.
— Сравнивать не придется, — уверенно заявил Отто.
— Как ее будут звать?
— Там написано, — Валенштайн задержался на пороге кабинета, затем чертыхнулся и, возвратившись к столику, прихватил недопитую бутылку саке с собой.
— Анна, — прочел Хуан Син. — Хорошее имя. Идемте, Отто, я покажу вам вашу будущую Анну.
Китайцы всегда знали толк в пытках. Год в четырех стенах, без допросов, прогулок, без общения с другими заключенными и даже с охраной был испытанием что надо. Раз в неделю — темным коридором в баню, раз в месяц — парикмахер в черной маске и доктор по ту сторону световой завесы. Яркая лампа в глаза, и только холеные руки щупают живот, прикладывают к груди фонендоскоп, накладывают электроды кардиографа и суют маленькое зеркальце на железной ручке в рот. Всех прочих событий: дважды лечили зубы и один раз засорился унитаз. Сантехник пришел тоже в маске и заставил простоять два часа лицом к стене. Словно опасался, что Иван выведает секреты его профессии. Канализацию он прочистил, но за собой не убрал. Казаков потом целый день отмывал разбрызганное дерьмо со стен и даже с потолка.
Единственное доступное развлечение — созерцание серого двора — надоело уже на второй месяц. Там каждое утро проходили одни и те же построения, бродили одни и те же люди и проезжали знакомые до боли машины. Ритм жизни в этой части ЦГМ был монотонным и отупляющим.
Пару раз Иван был готов сойти с ума от тоски и скуки, и это казалось ему наилучшим вариантом, но ничего не получилось. Подходя к вожделенной черте, он вдруг находил для себя какое-то занятие, ненадолго отвлекался, а когда занятие надоедало, понимал, что благостное безумие снова стало недоступным.
Начиная с Нового года очередного приступа Иван уже не ожидал. У него появилась надежда. Приближался день-перевертень. Пятнадцатое февраля пятьдесят первого года. Если это глупое шоу с числами и словами «тяни-толкаями» придумал не предатель Отто, а кто-то из своих, пятнадцатого вполне могло что-нибудь произойти. И пусть о психологической ставке подполья на мистические свойства палиндрома было известно «бинам», это неважно. Провести акцию именно в тот день, о котором известно врагу, — высший пилотаж, и такого шанса партизаны никогда не упустят.
