Но Конан сейчас их не видел. Он находился на заднем дворе, спиной к защитному валу; прямо перед ним был вход в жилище Эйрима, за которым маячили смутные контуры Длинного Дома, справа тянулась стена сарая с припасами и кузницы, а слева темнели бревна бывшего корабельного склада - из него доносился дружный храп сотни глоток. Эйрим помочился в ту сторону, сплюнул и подтянул штаны.
- Всех перережу, - злобно пробормотал он. - Завтра же, как уснут! Ты только не подведи с колдуном, брат Конан, - он подтолкнул киммерийца в бок, - а то не сносить мне головы!
- Колдун - мой, Торкол и Фингаст - твои, - коротко отозвался Конан.
Рядом пыхтел Колгирд, усаживаясь на карачках над выгребной ямой.
- Устроим им ночь длинных ножей, - произнес он, забирая в ладонь свисавшие на грудь усы.
- Ночь кровавых секир, - поддержал Храста.
- Ночь выпотрошенных животов, - ухмыльнулся Найрил.
- После такой ночи не худо бы прогуляться и к колдуну, - сказал Конан.
- Нет, братец, с ним разбирайся сам, - вождь ваниров еще раз плюнул в сторону корабельного склада. - А как разберешься, возвращайся ко мне. Поплывем вместе на юг, погуляем!
- Колдуна-то я прикончу, если доберусь до него, - пообещал киммериец. Справиться бы с остатками дружины... - Он поднял взгляд на Найрила: - Ты вроде бы обмолвился, что в Кро Ганборе пять десятков воинов? Ну, придется мне потрудиться...
Внезапно Эйрим насторожился; от Длинного Дома долетел какой-то шум, потом грохнула распахнутая дверь, раздались приглушенные вопли, топот и тяжелое дыхание. Казалось, там, под стеной, в закутке между хоромами вождя и сараем с припасами, кипит схватка; Конан уже различал гулкие звуки ударов и сочные проклятья. Но сталь, однако, еще не звенела.
- Надо взглянуть, - с тревогой сказал Эйрим. - У кого-то хмель в башке бродит... Ну, я его вышибу - вместе с мозгами!
Он заторопился к месту драки, и трое кормчих шли за ним, словно матерые волки за вожаком стаи, готовые растерзать нашкодивших двухлеток. Конан шагал последним. Хоть он и приходился теперь названным братом Эйриму, но все ж таки был тут чужаком и понимал, что не его дело вмешиваться в распри эйримовых воинов. Вот если они сцепились с людьми колдуна... Тогда бы он мог поработать - и кулаками, и ножом.
Эйрим свернул за угол своих хором, на миг остановился, будто бы в удивлении, потом побежал, топоча сапогами. Киммериец и трое седоусых мчались следом.
У стены Длинного Дома, около раскрытой двери, высился серокожий гигант, окруженный двумя десятками ваниров. Конан облегченно вздохнул, заметив, что секиры при нем не было, зато руки серокожего мелькали с непостижимой быстротой, и каждый удар достигал цели: два вана уже валялись на земле, и еще с пяток потирали кто плечо, кто грудь, кто скулу. Долго ли пробежать сорок шагов? Но за это время Идрайн сшиб еще троих и начал проталкиваться к двери - видно, хотел разыскать свою секиру или что-нибудь другое, столь же острое.
- Стой! - закричал Конан, подскочив к нему. - Стой, нечисть! Ты почему затеял драку, мешок с дерьмом Нергала? Я велел тебе сидеть тихо и спать! Спать, а не размахивать кулаками!
Он был в ярости. Если этот серокожий ублюдок убил эйримовых воинов, то брат Конан мог тут же стать врагом Конаном! Ему совсем не хотелось биться со всей дружиной хозяина Рагнаради, сложив голову в этом грязном дворе, под стенами Длинного Дома. Прах и пепел! У него была совсем иная цель, и до нее оставалось не больше нескольких дней пути!
Ваниры расступились, с почтением пропуская вождя. Эйрим Высокий Шлем, сунув ладони за пояс, разглядывал своих людей, ворочавшихся и стонавших на земле; по лицу его блуждала ухмылка. Затем он поднял глаза на Идрайна - тот, повинуясь хозяйскому приказу, стоял столбом, но зрачки его поблескивали с явной угрозой. Конан заметил, что волосы и куртка голема мокры, и от него несет пивом.
- Кто первый начал? - поинтересовался вождь.
- Он... он... - забормотали воины. Один прохрипел, держась за ребра:
- Бешеный волк, да пожрет его Имир!
- Кабан недорезанный! - добавил второй, еле двигая разбитой челюстью. Остальные молчали; и было похоже, что двое из тех, что валялись на земле, замолкли навсегда.
Конан ткнул голема кулаком.
- Ну, а ты что скажешь?
- Лживые псы, - равнодушно произнес Идрайн. - Лживые псы, рыжие шкуры! Я спал, как было велено; они спрятали мою секиру и решили, что смогут справиться со мной. Прикажи, господин, и я перебью этих шакалов!
Внезапно Эйрим расхохотался. Хриплые звуки неслись из его глотки, лицо покраснело, а увесистый кулак то и дело прохаживался по спине Конана - не со злым умыслом, но от избытка восторга.
- Вот это боец, клянусь бородой Имира! Всем готов пустить кровь! А ты, брат, зовешь меня в Кро Ганбор... Зачем? Зачем тебе я, зачем мои люди? Твой слуга расправится с полусотней воинов как волк со стаей сирюнчей! - Эйрим в последний раз хватил Конана кулаком и повернулся к драчунам - к тем из них, что еще держались на ногах. - Ну, моржовы кишки, говорите, что вы с ним сделали? Подпалили штаны? Пустили крысу за шиворот? Или поднесли прогорклого пива?
- Поднесли... - пробормотал один из ваниров. - Не прогорклого, хорошего пива поднесли... Видим, скучает парень, дремлет, а это не дело, когда все пьют. Сунули и ему рог, только он выпить с нами не захотел, нанес обиду, протухшая задница! Ну, мы...
- Что - вы? - поторопил Эйрим смолкнувшего воина.
- Ну, мы и опрокинули ему на голову цельный бочонок... Чтоб, значит, напился, как следует... Тут все и началось!
Эйрим снова захохотал, потом ткнул Конана в бок и покосился в сторону распростертых на земле тел.
- Похоже, твой слуга пришиб двоих из моей дружины. Я о том вспоминать не буду, если он завтрашней ночью выпустит кишки десятерым из шайки Торкола и Фингаста. Справедливая цена, как полагаешь, брат Конан?
Киммериец кивнул.
- Справедливая. Пусть ему вернут топор, и он прикончит не десятерых, а хоть полсотни.
- Ну, а я что говорил? - усмехнулся Эйрим. - Зачем тебе мои воины в Кро Ганборе, коль есть у тебя такой помощник?
Он отвернулся и начал распоряжаться: велел убрать трупы, вправить вывихнутые суставы, обмотать ремнями переломанные кости и напоить всех раненых и ушибленных крепким вином. Конан, не обращая внимания на поднявшуюся суету, думал о том, что теперь в Кро Ганборе он сможет положиться только на серокожего. Не даст ему Эйрим людей, не даст! И раньше не хотел Высокий Шлем соваться в колдовское логово, а теперь, поглядев на подвиги Идрайна, наверняка в замок не полезет! Значит, все выходило так, как задумала госпожа Дайома: Идрайн, нелюдь, прибьет воинов колдуна, а он, Конан, разделается с Гор-Небсехтом... Ну, чему быть, того не миновать, решил киммериец; хорошо еще, что эйримовы бойцы положат завтра две трети дружины колдуна.
