Во всем деле добычи голограмм, кроме преступления закона, была еще одна тонкость. Снимать с мыслящего существа голограмму равносильно сдиранию заживо кожи, но она легко отделялась, когда владелец находился в наивысшей точке нервного напряжения, на грани отчаянного поступка или неслыханного злодейства. Последнее обстоятельство несколько смягчало безнравственность совершаемого, которое становилось милостью, избавлением для исстрадавшегося. Легкие угрызения совести уже не брались в расчет.
Когда было сделано открытие, многие бросились за легкой наживой, и, надо сказать, делали это по-пиратски. Подлетел корабль к облюбованной планете, бросал несколько трелиновых бомб, после чего собирал обезумевших туземцев. Тогда душа на рынке стоила немногом больше космояхты. Почуяв выгоду, правительство наложило на добычу свою тяжелую руку. Доходы от продажи потекли в банки метрополий. Решавшего посягнуть на монополию ждало обезличивание. Полиция федерации умела заставить нарушителей уважать законы. И все же черный рынок работал, и находились отчаянные головы.
С кворга голограмма сошла довольно быстро, по-видимому, он перенес сильнейшее потрясение. Клио подал сигнал — дело сделано, зомби можно выпроваживать. Орест повел его к шлюпке, несмотря на предупреждение о предстоящей работе, он испытывал стыд, самый обыкновенный, архаичный, до дрожи в коленях неприятный. Привычным движением достал из кармана сигареты, надеясь в табачном дыму развеять угрызения совести. Привычка уравнивает всех: совестливых и бесчувственных, умных и глупых. Тлеющий огонек навел на мысль, что может и в этом новом для него деле поможет привычка.
Аякс вывел его из задумчивости:
— Орест, можно с тобой? Хочу посмотреть город, такой наверняка мог быть на Земле в Средние века.
— Давай, — кивнул врач.
Опустошенный Гард вяло двигался небольшими шагами, черты лица вытянулись, взгляд потух. Орест толкнул его в шлюпку, пытаясь грубостью скрыть смущение, и дал старт. Внешняя оболочка корабля звонко чмокнула, выпустив слабо светящийся пар.
Милостивый с утра ощущал неясную тревогу. Днем она обозначилась. Принесли известие: Гард исчез! Милостивый не хотел верить, Гард не мог сам уйти без посторонней помощи. Кто посмел! Правитель, сосредотачиваясь, стал мерить шагами тронный зал. Такого еще не было. Он чувствовал каждой клеткой старого мозга присутствие чужой, неведомой ему воли. Нужно во что бы то ни стало дотянуться до источника и взять под контроль.
Обдумав все, он приказал:
— Немедленно двух служителей с гвором к Гарду.
С башни сквозь мелькание дождя было видно, как служители вытащили из ближайшего дома гвора. Старший начертил в воздухе двойной знак, открыв короткую дорогу. Втроем они протолкнулись в упругую пелену и исчезли. Странные создания гворы обладали даром притягивать к себе окружающих. Правители издавна научились использовать эту особенность. Чары гворов на служителей не действовали. Вкусившие напиток наслаждения, они уже ничего не воспринимали, кроме воли своего властелина. Жили они недолго, зачастую умирали так и не отведав питье во второй раз, зато весь свой недолгий век проживали со страстной мечтой-воспоминанием о пережитом наслаждении.
Орест осторожно вел шлюпку над городом. Как ни хотелось Аяксу рассмотреть его поближе, сумеречный, уходящий за годы свет и прячущийся в узких колодцах улиц туман не давали этого сделать. Впрочем, особой изощренностью архитектуры грубые, прямоугольные постройки не отличались. Пожалуй, только культовые сооружения поражали своей грандиозностью. Посреди огромных базальтовых глыб висели обтесанные блоки в десятки тонн весом. Гедеон успел рассказать об их назначении. Кворги разводили камни в стороны, клали на специальный постамент покойника и приводили механизм в движение. По представлениям туземцев, душу умершего надо вытряхивать из тела столь странным способом, в противном случае ей придется ждать, пока сгнившая плоть не отпустит ее. Диковинные сооружения работали не хуже паровых молотов, оставляя от покойников мокрое место. Подчас объяснения Гедеона содержали такие сравнения, что побуждали Аякса спрашивать и о них.
Кворга, в отличие от мальчика, уже ничего не интересовало. Он тупо смотрел в спину подростка, своим присутствием осуждая любознательность пришельца. Аяксу стало неловко от этой мысли, и он спросил:
— Орест, мы похожи на эллеров. Взяли все лучшее, а оставшееся выбросили. Зачем ему теперь жить?
Орест, покачав головой, стал объяснять:
— Ученые федерации бьются над загадкой души. Когда-то на Земле перед Великим Объединением люди воспринимали душу как данность, считали ее вечной и непостижимой. Сейчас мы научились ее использовать, и в этом нам помогают создания разума, такие как Клио-777. Недалек тот день, когда, познав все ее сокровенные тайны, мы шагнем к неведомым пока вершинам познания. А это главное, для чего существует человечество.
Орест лгал, желая уберечь мальчика от правды. К тому же существование подобного объяснения давало возможность успокоить свое Я-идеалиста, которое с благодарностью приемлет любую ложь во спасение.
— Ну вот и его жилище. Отведи кворга. Мне что-то не хочется выходить под дождь.
Аякс вспыхнул от радости, ему редко доверяли самостоятельную работу.
Впустив кворга, Аякс оторопел от нескольких устремленных на него взглядов. Не готовый к подобной встрече инстинктивно закрыл за собой дверь. По правилам надо было уходить. Но Аякс, движимый мальчишеским самолюбием, медлил, еще он чувствовал, что виной его смущения является странное существо, от которого исходило дивное добродушие. Ничего не понимая, Аякс прошел в глубь помещения.
Заждавшийся Орест включил биолокатор и обмер. Мальчик сидел в окружении нескольких существ и внимательно слушал одного в сером капюшоне, похожим на монашеский, и, судя по выражению лица, понимал. От строения исходила сильная телепатическая волна.
— Шелли, ты слышишь, Шелли, — запросил врач, — Аякс под контролем местного телепата, источник очень сильный, я не могу войти.
Застигнутый врасплох известием, Шелли не растерялся:
— Орест, оставайся на месте. Высылаю Гедеона. Гедеон, срочно адаптируйте в голограмме кворга и вылетай.
— Капитан, на это уйдет не меньше тридцати минут, — встревожено сообщил ученый.
— Орест, смотри, чтобы они его не увели куда-нибудь. Пока ничего страшного.
Служитель сделал замысловатый знак рукой, и они прошли сквозь плотный поток воздуха. Замок, чуть видневшийся вдали, внезапно быстро вырос в размерах. «Наверное, смещение перспективы или искривление пространства», — подумал Аякс. Мозг лихорадочно искал выхода. Вот и ворота, сзади тяжело сомкнулись створки. С ним остался старший кворг. Они легко преодолели несколько этажей. Широкая лестница крутой спиралью пронизывала замок, теряясь где-то наверху. Со ступенек открывались взору коридоры, комнаты, залы. Казалось, здесь должна кипеть жизнь, сновать слуги и служители, крутиться озабоченные и беззаботные придворные. Но пространство покоев угнетало пустотой, иногда из недр галерей раздавался протяжный свист, оканчивающийся громким медленным скрипом. Так звучит глубокий космос, когда корабль входит в суперпространство. Аяксу всегда казалось, что Вселенная стонет от боли, когда космолет разрывает своим металлическим телом ее живую плоть.
