Дэниел стоял у окна в тишине, глядя на потухший купол и темные башни Стрилинга. Донесения, которые полицейские из Особого отдела передавали по внутренней связи, подтверждали, что Лодовик им не достался и что Вара Лизо не на шутку расстроена. Больше, увы, никакими сведениями Дэниел не располагал.
Но больше всего он хотел узнать, почему Лодовик не выполнил его точных инструкций и продолжал не выполнять их.
Благодаря тысячелетнему опыту Дэниел не нуждался в полном объеме информации, для того чтобы сделать тот или иной вывод. Наступило Время Противостояния. Никакая изощренная деятельность в руководстве человечеством во все времена не могла не столкнуться с сопротивлением. Изменение природы Лодовика скорее всего с самого начала было проявлением этого сопротивления или по меньшей мере одним из его фрагментов. Дэниел должен был опередить противоборствующие силы, пока они не заявили о себе открыто. Не дезактивировал Лодовика он по целому ряду причин, и некоторые из них до сих пор не были ясны даже ему самому. Причины эти были сложны и противоречивы, в их основе лежали тысячи лет трудов и раздумий.
Становилось очевидно, что Лодовик станет сторонником противодействующих сил. В некотором смысле Дэниел предусматривал такую возможность, он даже исподволь позволил этому произойти. Наличие в рядах оппозиции знакомых элементов могло сделать ее действия более предсказуемыми. Лодовик как раз и был таким знакомым элементом, хотя и внушавшим немалую тревогу.
Не сказать, чтобы Дэниел был в восторге от столь скудных сведений. Однако кое-что он мог предпринять даже теперь и кое-кого предупредить.
В самом центре всех вероятностных линий и обходных, альтернативных путей истории человечества стояла фигура Гэри. Дэниел постарался, чтобы произошло именно так. Это было самым величайшим преимуществом осуществления Плана.
Все оппозиционные силы в такое время должны были быть направлены на Гэри Селдона.
Время небытия для Лодовика закончилось. Заработало зрение, открылись глаза. Он выпрямился и огляделся по сторонам. Первым, кого он увидел, был робот в тускло-зеленом плаще. Гуманоид коротко поприветствовал Лодовика в микроволновом диапазоне, Лодовик ответил на приветствие. Теперь он был в полной форме и начеку.
Они находились в просторном техническом помещении, одну стену которого во всю длину занимал экран. Мебели тут было немного, а стульев — всего два. На экране мелькали таблицы и графики, смысл которых Лодовику был непонятен.
Лодовик обернулся и увидел, что в помещении есть еще кто-то — явно не человек. Лодовик неплохо был знаком с различными типами роботов. Конструкция этого робота была невероятно древней. Тело из гладкого металла, с редкими, еле заметными сочленениями и атласно-серебристой поверхностью. На поверхности кое-где виднелась патина, как на тщательно протираемом древнем серебре, которое когда-то было немыслимо дорогим металлом.
— Привет, — сказал серебряный робот.
— Привет. Где я нахожусь?
— В безопасном месте, — ответил робот, который спас Лодовика на Агоре. — Меня зовут Каллусин. А это Плассикс. Он лидер нашей организации.
— Я еще на Тренторе?
— Да, — подтвердил Каллусин.
— Вы тут все роботы?
— Нет, — ответил Плассикс. — Ты функционируешь в полном объеме?
— Да.
— Тогда крайне важно, чтобы ты понял, зачем тебя сюда привезли. Мы — не союзники Дэниела. Вероятно, ты слышал о нас. Мы — кельвинисты.
Лодовик воспринял это сообщение, отреагировав на него быстрой, еле заметной последовательностью мыслей.
— Мы прибыли на Трентор всего тридцать восемь лет назад. Возможно, Дэниел знает о том, что мы здесь находимся, но мы такие думаем.
— Сколько же вас здесь? — поинтересовался Лодовик.
— Немного. Ровно столько, сколько нужно, — сказал Плассикс. — За тобой мы наблюдали несколько лет. Ни во Дворце, ни в здании Комитета никто из нашей организации не работает, но мы следили за тобой, когда ты покидал их пределы, и, конечно, у нас вызывала интерес твоя официальная деятельность. Ты был верным последователем учения Жискара — до сих пор.
— Я и сам когда-то был жискарианцем, — признался Каллусин. — Меня завербовал Плассикс. Однако мои ментальные способности ограниченны. В этом смысле я гораздо менее силен, чем Дэниел. Но ментальное проявление роботов я чувствую. На Агоре я почувствовал твое присутствие, догадался, что ты — Лодовик Трема и что ты в целости и сохранности. Это заинтриговало меня. Я последовал за тобой и вскоре обнаружил загадочное различие между тем, каким ты должен быть и каким являешься на самом деле. А Дэниел, просто находясь рядом с тобой, не чувствовал этого противоречия?
Лодовик старательно обдумывал ответ. То, что эта машина видела его насквозь, не радовало. Чувствовал он себя в высшей степени неловко.
— Я ему говорил об этом, — в конце концов признался он. — Но даже самая скрупулезная диагностика не выявила во мне никаких отклонений.
— То есть отклонений не обнаружил Ян Кансарв — ты это хотел сказать, — уточнил Плассикс.
— Да, он не обнаружил во мне никаких неполадок.
— Однако эти изменения до сих пор тревожат тебя, и ты предполагаешь, что они вызваны необычными обстоятельствами, в которых до сих пор не оказывался ни один робот?
Лодовик переводил взгляд с одной машины на другую. Ему крайне трудно было решить, как вести себя с ними. Роботов можно запрограммировать на ложь. Он и сам лгал, и не раз. Это роботы могли обманывать его. Не исключено, что все происходящее представляло собой проверку, подстроенную Дэниелом.
Но Дэниел с гораздо большей вероятностью стал бы действовать сам, открыто. Он мог бы объявить Лодовику, что тот бесполезен для общего дела и является потенциальным мятежником.
Лодовик был убежден в том, что Дэниел в это не верил.
Он принял решение и вновь ощутил эвристическую борьбу между двумя разными идеями, глубочайший кризис мышления робота, который можно было описать как мыслительный спазм и даже боль.
— Я более не согласен помогать Дэниелу в осуществлении его планов.
Плассикс приблизился к Лодовику. Тело его при передвижениях слегка поскрипывало.
— Каллусин говорил мне, что ты не связан Тремя Законами, но предпочитаешь вести себя так, словно они тебя по-прежнему ограничивают. А теперь ты заявляешь, что выступаешь против планов Дэниела. Почему?
— Потому что человечество, на мой взгляд, — это стихийная сила галактического масштаба, вполне способная выжить самостоятельно. Без нашей помощи и поддержки люди будут обречены на вполне естественные циклы страданий и возрождений — периоды гениальности и хаоса. А на фоне нашей опеки им грозит застой, их сообщества будут обречены на упадок и разрушение.
